Зверяница и рябиновый цвет. Максим Анатольевич ФоростЧитать онлайн книгу.
таких слов в неправильный час. Царевич-то ещё и не знал даже, что про него уже царёв приговор вышел и царская воля сгоряча высказана…»
Лес их был тёмен и глух. В потаённом месте в лесу была заводь, где хорошо побродить с собакой да поохотиться на уток. Вот только охотничий пёс вдруг отчего-то прижал уши и шастнул напролом в самую гущу. Не догнать и не уследить, куда унёсся. Царевич метнулся туда-сюда по лесу, но только потерял тропку и скоро понял, что кружит возле болота. Он испугался. Встал, чтобы оглядеться, прислушался. На болоте что-то хлюпнуло, и вдруг раздался голосок, тихенький и осторожный:
– Князюшшшка, королевиччч, помоги мне, миленький, выручччи, а? Что тебе стоит? – кто-то с трудом выговаривал слова нечеловеческим ртом.
– Кто это? – царевич дрожащими пальцами укладывал на лук стрелу. – Покажись.
– Только не бойся, пожжжалуйста.
Из топи возникло болотное чудо с огромными влажными глазами, лягушачьим ртом, гладкой тёмно-зелёной кожей и руками-ногами – длинными, суставчатыми да с ластами-перепонками.
– Ой, не шстреляй, не шстреляй! – взмолилось чудо, зажмурилось и так по-девчоночьи стало отмахиваться руками-лапками, что парень пожалел его и опустил лук. Чудо держалось на расстоянии и мелко-мелко дрожало, как от холода.
– А ты вообще кто, чудо? Мальчик или девочка?
– Дурень, – обиделось чудо. – А я – та дурёха, что отца разозлила, вот он меня и проклял.
Царевич сглотнул, понимая и принимая услышанное близко к сердцу:
– Меня папаша тоже проклясть грозится, – он передёрнулся. – Слышь? А чего тебе надо-то?
– Женись на мне, – чудо распахнуло глаза и ухватилось лапками-руками себе за плечи и шею. Так делают женщины, когда решаются на что-то отчаянное.
Вот тут бы и бежать царевичу сломя голову. Мало ли ещё соседских князь-королевичей в этот лес забредёт. Он не последний.
– А… – выдавил он. – А какая ты, когда настоящая? Посмотреть бы… прежде чем…
Чудо задрало в небо голову и по-деловому сощурилось:
– Птиц нигде не видно? Особенно орлов и воронов? Прячусь я.
Шкура болотного чуда вдруг треснула сверху донизу и отпала, как сброшенная одежда. Нагая дева стояла, окутанная лишь розовым сиянием, и закидывала назад свои волосы. Зарево пробирало лес всё дальше и дальше. Свет играл на влажной коже девы, на её боках, животе, груди. В руке, отведённой чуть в сторону, лежало золотое яблоко.
– Что? Хороша? – спросила Дива-Прея, небесная Стихия солнца.
Царевич задохнулся. Он выронил к ногам лук и стрелы. Он хотел что-то сказать, но, похоже, так и не выговорил. Прея-Жива, не пряча наготы, усмехнулась:
– Ты полюби меня, человечек! Я – солнечный жар, я – плодородие. Полюби и женись. Но так, чтобы твой батюшка-царь нас непременно благословил, запомни это! Я заклята. Выручи! Царёво и отцово благословение мне силы вернёт да с заклятьем моего отца и царя поборется.
Она торопливо зыркнула в облака,