Морок безумия. Следствие ведёт Рязанцева. Елена КасаткинаЧитать онлайн книгу.
у меня нет смысла в жизни.
Передвигин оторвался от Аллочки и недовольно посмотрел на собравшихся под мягким светом торшера лучших представителей их богемной тусовки.
– Смысл жизни? – Концентрация внимания Передвигина выражалась в сгустке бровей над переносицей и выразительно углубившейся впадинке на подбородке. Фрида благодарно посмотрела на Егорова. – А что такое смысл жизни? Никто толком не знает. У каждого свой смысл жизни. Вот у вас, Аллочка, в чём? – Передвигин снова повернулся к Аллочке, которая скучающе хлопала ресницами и покачивала закинутой на коленку ножкой.
– Я не знаю. Чтоб весело было!
– Гениально! – Брови Передвигина расправились, впадинка растянулась. – Кажется, я понял, смысл жизни зависит от возраста. В детстве я очень хотел себе духовую винтовку. Вот спал и видел! Отец первый раз привёл меня в тир, когда мне было пять лет, и я пропал. Я готов был стрелять и стрелять! Взрослые мужики рядом стреляли – кто попадал, а кто нет… Я валил почти все мишени и промахивался редко, бывало, конечно, но редко. Помню, отец со смехом рассказывал маме, как я стреляю, мол, представляешь, он упирает себе винтовку в живот. Непонятно, как целился с такой позиции, но кладёт и кладёт все мишени! Поход отца со мной в тир обычно обеднял его карман как минимум на рубль! Тогда одна пулька-выстрел стоила 2 копейки, а рубль тогда был рубль, да. – Он улыбнулся Аллочке. – Я спал и видел себе личную духовушку! С деревянным прикладом, тёмно-коричневого цвета, чтобы непременно, и с не очень тугой пружиной взвода. Лет до семи я сам не мог взвести, силёнок не хватало, и мне взводили взрослые. Представляете, моя милая?
Аллочка захихикала.
– В детстве что? – подхватил Кавригин. – В детстве есть всё, всё. И велосипед – это просто желание, хоть и весьма сильное. Я очень велосипед хотел.
– А школа? – закатил глаза Щербатых. – Там этих смыслов было больше. Набор солдатиков, викингов, или индейцев, мопед, летние каникулы, пионерский галстук и девочка Оля. Кроме мопеда всё сбылось.
Серые глаза Ярославы затуманились ревностью.
– Это какая Оля? Рощина?
– А юность? – перебил Декадансов. – М-м-м! Там уже было всё посерьёзке, джинсовый пиджак, секс с Галей, Наташей, Аней, поступить с другом Ромкой в археологический институт и ездить по всему миру, как Юрий Сенкевич, и собрать личную библиотеку из самых-самых книг!
– По всей видимости, в институт ты не поступил? – В голосе Егорова прозвучали пренебрежительные нотки.
– Я – нет, а Ромка – да. Зато меня девушки любят. – Декадансов подмигнул Аллочке, и та опять захихикала.
– Ну вот мы и вернулись к нашим баранам. То есть к любви. Потому что без любви и ни туды, и ни сюды. – Щербатых снова пригубил вино. – Егоров, ты проиграл.
– Лишь отчасти. Пусть смысл жизни и в любви, но это не отменяет того, что я сказал ранее: любовь – психическое заболевание.
– Передвигин,