Корона на табуретке. Елена КуликоваЧитать онлайн книгу.
терема веди, размести с почетом, прислугу приставь, да к вечере пригласи, – ответил Михаил.
Борис Данилович явился к вечернему столу и выглядел не сильно расстроенным. Уплетал за обе щеки кислую капусту с брусникой и грибами, приготовленную по случаю рождественского поста, и оживленно болтал с князем и боярами.
Кончака выйти отказалась, сославшись на нездоровье. Ей отправили еду в горницу, куда она никого не пускала кроме собственной татарской служанки.
На следующее утро Михаил проснулся чуть свет и с тревогой ожидал ханского посла. Мучился, не зная как вести себя с ним. Одновременно хотелось и закрепить одержанную победу, и задобрить Кавгадыя, уговорить его не жаловаться хану.
Тверской князь сам встретил посла на крыльце, провел в парадную палату и усадил на почетное место. Кавгадый удобно устроился на мягких подушках у горячей печи и ухмылялся, показывая крепкие белые зубы.
– Хан не приказывал идти на тебя, Михаил, – хитро прищурясь, повторил посол. – Отпусти моих людей, что держишь у себя, и мы спокойно уйдем в Орду.
– Твои люди свободны, – ответил князь, – а я прошу оказать мне честь. Прими от меня в дар резвого коня и раздели со мной трапезу.
После сытного обеда Кавгадый выехал из городских ворот Твери на дареном коне, в дареной шубе из куницы и со всеми татарами, попавшими в плен. Миновав посады, он от души расхохотался: «Ну и болван же этот Михаил! Поверил, что я покину сабантуй, когда веселье в самом разгаре».
1318 год. Плачь, народ московский, рыдайте, люди добрые!
Рано утром терем Тверского князя огласил душераздирающий крик. Он доносился из горницы, где держали почетную пленницу Агафью-Кончаку. На шум сбежались все взрослые домочадцы.
Великая княгиня неподвижно лежала на постели. Ее раскосые черные глаза смотрели в потолок безо всякого выражения. Рядом, упав на колени, дрожала служанка, которая уже не кричала, а только всхлипывала и что-то бормотала по-татарски.
Две дворовые девки, прибежавшие вслед за княгиней Анной, тихо взвизгнули, прикрыв руками рот.
– Тише вы, – зашипела на них Анна и послала одну за знахарем, другую за священником.
Михаил наклонился к распростершейся на полу татарке и спросил:
– Что произошло? Ты все время была рядом с княгиней?
– Моя не понимает, – замотала головой нерусская девица и продолжила свои причитания.
Михаил плюнул с досады и сел на лавку, желая дождаться, что скажет лекарь. Остальные домочадцы последовали его примеру.
Врачеватель, тот самый, что некогда лечил Михаила пиявками, осмотрел тело княгини, приложил ухо к ее груди, закрыл остекленевшие глаза и вынес заключение:
– Померла. А отчего – неведомо.
Все присутствующие перекрестились. Священник пропел:
– Упокой, Господи, душу новопреставленной рабы Твоей Агафьи, – и вместе с лекарем удалился прочь.
Как только священнослужитель вышел за дверь, служанка бросилась к своей госпоже и что-то прошептала покойной на ухо по-татарски.
Михаил