Лихтенвальд из Сан-Репы. Том 1. В Нусекве. Алексей КозловЧитать онлайн книгу.
минут уже собирался покинуть его в совершеннейшей гармонии с самим собой, как наткнулся на нежданное препятствие – дверь была заперта. Нервно подёргав ручку и думая, что это подшутили его совагонники, мой приятель скоро убедился, что никто открывать дверь не собирается, потому что и это заведение платное. Тоскливая стрела пронзила его сердце. Сквозь маленькое окошко в двери он видел, что пассажиры его поезда, ещё недавно прогуливавшиеся пол перрону, бегут к вагонам и запрыгивают на подножки своих вагонов. Поезд готовился отбыть в родные дали, и мог сделать это, не взяв его с собой. Возможность остаться одному без документов, денег и вещей в чужом городе за границей, стать по своей сути невозвращенцем, отщепенцем и потерять навсегда доступ к визам за границу, смела остатки разума у моего приятеля. Он стал биться в сортире, как сокол в неволе, оглашая округу дикими криками и клёкотом, а стены ненавистной темницы – страшными ударами ног и головы. Кто-то испуганно шарахнулся от сортира, но не более того.
Однако не найдя ни у кого поддержки, он стал оглядываться и узрел над дверями довольно узкое стеклянное окно. Неистовыми усилиями, сначала встав на унитаз, а потом упираясь ногами в скользкие стенки сортира, он пополз наверх. Он подтянулся и ногой разбил окно. На странные звуки, доносящиеся из заведения, стала собираться толпа. Когда наблюдатели увидели, что из окна сортира, изгибаясь, как уж, стал выбираться молодой человек, она застыла. Изогнувшись, как гитана, наш ловкий путешественник пролез через щель, и вниз головой свалился на землю. Когда он вспрыгнул на подножку, поезд благополучно тронулся и скоро был на родине».
На этом Шехерезада с пистолетом прекратила дозволенные речи и стала смотреть в рот Ли Ивановичу.
Дослушав до конца, Ли Иваныч милостиво засмеялся. Он хорошо и сам помнил те времена, когда сначала занимался мелкой фарцовкой и торговлей пластинками, а потом перешёл на импортную косметику. Кому теперь нужны эти вонючие пластинки, чушь всё это, господа!
Рассказ был окончен, станция осталась позади, поезд мерно стучал на рельсах, водка была раскупорена и выпита, охранник сразу лёг спать, и было любо дорого смотреть, как это дело у него получается, а Ли Иванович подрёмывал у окна. В купе царил приятный зеленоватый свет, свидетельствовавший, что приближается полночь. Ему снился длинный сон, какие никогда прежде не снились.
«В плохо освещённой не каптёрке, не то сторожке сидел маленький человек с всклокоченными, абсолютно белыми волосами и жаловался на судьбу:
– Ах, гады они, гады! Ни чести, ни совести! Человека нельзя заставить мирно признать чужое превосходство. Работаю уже лет сто пятьдесят, в ихней шараге имени Павлика Матросова, и что? Ноль с плюсом! Ах, гады они, гады! Сволочи! Падлы! Это же если бы люди были, а то так, мафия из Сицилии! Гнусная порода, рождённая наркотиками и радиацией! Пиф-паф! Я тебя убил! Ах, они гады,