Кровь не водица. Часть 3. Семья. Ирина КритскаяЧитать онлайн книгу.
А ручки у него всегда были ледяными, твердые пальцы не согревались даже в жару, и от этого холода и зарождался озноб в теле Лизы.
– Как она работать будет, Лисочка? Она больна, не встает, у нее и сил уже нет таких. Ты уверена, что ей можно это доверить?
Алиса устало села на табурет, выпрямила спину, подняла на мать глаза и сказала так горько, что у Лизы защемило сердце
– А кто, мам? Кто поможет? Я прямо сердцем чувствую, как он уходит от меня, то ли к Богу, то ли к дьяволу, никто и сказать не может. Но он не здесь! Он не с нами, мама! Я уже извелась, все глаза выплакала. Он, смотри, в нашем доме общем живет, а не с нами. Да и Лешка еще…
Лиза подошла к Алисе, убрала шелковистую рыжую прядь, упавшую на ее лоб, приобняла, чуть прижав к себе. Алиса, как маленькая, уткнулась лицом в мамин живот, замерла, всхлипывая. Так постояли, потом Лиса присела рядом, положила руку на дочкину ладонь, погладила
– А что Лешка? Случилось что?
Алиса отняла руку, отошла к столу, с силой стукнула ладонью по пухлому кому маслянистого теста, выдохнула
– А ты не замечаешь? Ты не видишь, что он все реже и реже в скиту бывает? Все там, в миру, все у мамы своей, Хоть бы она померла скорее, змея. Мужа у меня отнимает.
Лиза махнула рукой на дочь, как будто отгоняя от нее что-то незнакомое, страшное, черное, выдохнула в крик
– Ты что! Окстись, какие слова говоришь, дурочка. Нельзя смерти никому желать, с ума ты сошла! Вернется Лешка твой, куда он денется. А Ефим? Может и правда, давай его к Марфе поселим. Там Нина, Никодим, они многое могут, чудеса творят. А то – давай со мной поедем, на пасеку. Сына возьмешь, там, на просторе он другим станет. А?
Алиса подняла плечи, зябко поежившись, помотала головой
– Нет, мам. Я уж дома. А Ефима, действительно, к Марфе поселю на пару недель. Посмотрим, что будет.
Дочь снова взялась за тесто, тонкие солнечные завитки, спереди туго забранные под косынку, выбрались на свободу на затылке, подпрыгивали в такт ее движениям, и от этого Алиса казалась девочкой, той что была когда-то – отчаянно несчастной, нездоровой, горькой. У Лизы от этого стало так тесно в груди, что она задохнулась, сдержала слезы и вышла, встала у высокой березы, чудом сохранившейся при стройке, прижалась к ней спиной, переводя дыхание. И когда муть от сдерживаемых слез перед глазами немного рассеялась, она увидела длинную костлявую фигуру, приближающуюся к дому по тропинке.
– Здравствуйте, Елизавета, уж простите, по батюшке не помню как. Я к Але, небольшое дело у меня. Она дома?
Иван Михайлович смотрел чуть вбок, скользил взглядом, и Лизе почему-то не понравился этот его взгляд, но она кивнула – дома, мол. Учитель просочился в дверь, а Лиза тихонько побрела к столовой – хоть пару слов с Ниной перекинуться, никто кроме нее не мог здесь развеять темный морок, вдруг, невесть почему сгустившийся над головой. А в голове метались и теснились мысли – тяжелые, непонятные, темные… Она уйдет на пасеку, Симу к Марфе заберут, туда же и Ефима поселят, там и Нина, и Никодим будут жить. И еще учитель