ИНО. Олария ТойеЧитать онлайн книгу.
до рукоприкладства, другие – что ахондроплазиофобия была едва ли не перстом божьим, призванным оградить и обезопасить безвременно почившего героя. Но он не внял предупреждению и… ну, собственно, тоже сам виноват.
Спектакль закончился, зрители дружно вскочили и самозабвенно захлопали в ладоши. Я, конечно, тоже для приличия похлопала, но в глубине души была просто счастлива. Не знаю, наверное, я совершенно бескультурная, прагматичная и недалекая, но ценности этого произведения понять не смогла. Не исключено, что, если бы не голодный Херши дома, я, может быть, и посочувствовала бы убитому, но сейчас его трагедия меня совершенно не затронула. Нет во мне человеколюбия. Ахондроплазиофобии тоже, к счастью. И вообще у меня с фобиями почти все нормально, если не считать мании преследования и периодических подозрений Олега в… непонятно пока в чем. Просто как-то не вяжется наша с ним дружба (так пока это назовем) и здравый смысл.
Еще минут тридцать народ богемно развлекался, общаясь на глубоко художественные темы. Я внутри себя хихикала над гламурными девицами, которые что-то говорили на полурусском языке, щедро разбавленным вычурными англицизмами, значения которых я не понимала. Но вместо того, чтобы целомудренно скучать в сторонке, моя голова выдала мне целый набор бредовых фраз, которыми мы с подружками баловались в школе, чтобы казаться всем умными, и я пошла в наступление!
Когда одна молодящаяся барышня с силиконовыми губами восьмого размера спросила:
– Считаете ли вы взаимную трансформацию вербальности (тут прозвучала фамилия одного из актеров) в пластику несомненной вершиной трансцендентного образа демонстрации?
Я выдала тираду:
– Если актер позиционирует себя как экзистенциалист-новатор, то его игра способна спровоцировать катарсис среди всех, кто еще не ощутил пределов своего номоса. Хотя, для усиления эффекта, чтобы передать всю палитру перехода невербального экспириенса, я посоветовала бы ему обратиться к опыту импрессионистов-эксцентриков.
А когда ошалевшая дамочка отправилась переваривать сказанное мной, я ответила богемному пареньку сомнительной ориентации на следующий дурацкий вопрос: вызвал ли у меня спектакль глубинное чувство раскрытия эмоциональной сферы с переходом на новый уровень ментального возвышения, процитировав прочитанную где-то фразу (надо же, умудрилась вспомнить!):
– Лаконичный индивидуум не должен игнорировать критерии утопающего субъективизма.
Эффект, произведенный моими заумными высказываниями, мне понравился, и я начала входить в раж. Меня потянуло срочно пообщаться с кем-то еще! Но тут Олег не выдержал и, торжественно попрощавшись с местной публикой, быстренько увел меня из среды культурных людей от греха подальше.
На улице уже давно стемнело, моросил мелкий дождь. Олег остановился под козырьком, рассеянно посмотрел сначала куда-то вдаль, потом на меня.
– Что? – с задорной улыбкой спросила я.
– Даже не знаю. Хотел спросить, понравился