Лишь одна музыка. Викрам СетЧитать онлайн книгу.
игру вокруг мотивов? – предлагает Билли.
– Да тут как-то нет мотивов, – говорю я. – Не мелодии на самом деле, а мелодийность. Я именно это хочу сказать? Какое слово правильное?
– Мелодичность, – говорит Эллен. – И кстати, тут хватает мотивов.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает меня Пирс. – Это все мотивы. Я не говорю, что мне это нравится, но…
Я указываю смычком в ноты Пирса:
– Это мотив? Я не уверен, что даже Брамс счел бы это мотивом.
– Ну, не арпеджио, не гамма, не мелизм, значит… ох, не знаю. Это все безумно и запутанно. Чертов Эдинбург…
– Не бушуй, Пирс, – говорит Эллен. – Ты сыграл последний пассаж по-настоящему хорошо. Меня вдохновило твое портаменто. Неожиданно, но сильно. Ты должен это сохранить.
Пирс обескуражен похвалой, но быстро восстанавливается.
– Но Билли звучит совершенно безвибратно, – говорит он.
– Я старался сыграть помрачнее, – парирует Билли.
– Ну это немного тяжеловато.
– Мне купить новую виолончель? – спрашивает Билли. – После того, как я куплю мобильник?
– Почему бы тебе просто не сыграть выше на струне до? – ворчит Пирс.
– Она будет слишком рычать.
– Ну что, еще раз? С девяносто второго такта? – предлагаю я.
Эллен:
– Нет, после двойной черты.
Билли:
– Нет, с семьдесят пятого.
– О’кей, – говорит Пирс.
После нескольких минут мы снова останавливаемся.
– Это так утомительно играть, – говорит Эллен. – Чтобы эти ноты зазвучали, каждую надо вытягивать. Не то что на скрипке…
– Бедная Эллен, – говорю я, улыбаясь ей. – Может, нам поменяться инструментами?
– Справляйся, Эллен, – говорит Пирс. – Брамс – это по твоей части.
Эллен вздыхает:
– Скажи что-нибудь хорошее, Билли.
Но Билли сосредоточился на пожелтевших нотных листках, которые принес с собой.
– Мой эксперимент с дезодорантом не удался, – вдруг говорит Эллен, поднимая молочно-белую руку.
– Давайте дальше, иначе мы никогда не закончим, – говорит Билли.
В конце концов, после полутора часов мы доезжаем до второй части. Снаружи темно, мы все устали и от темпераментов друг друга, и от музыки. Но мы состоим в странном браке из четырех участников с шестью отношениями, каждое из которых в любой момент может быть сердечным, нейтральным или натянутым. Нашим слушателям не представить, как честно, нетерпеливо, уступчиво, упрямо мы ищем что-то вне нас – то, что воображаем каждый поодиночке, но воплощаем вместе. Где уж тут искать гармонию духа, не говоря уж о возвышенности? Как такая механика, такие остановки и начала, такая легковесная неуважительность превращаются в музыкальное золото, несмотря на наши склочные сущности? И все же достаточно часто, начав вот так банально, мы приходим к пониманию, которое кажется нам правильным и одновременно оригинальным, и к интерпретации произведения, вытесняющей из наших душ – и, возможно, по крайней мере на какое-то время, из душ тех, кто нас слушает, – любые версии, хоть и правильные,