Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так. Пелам Гренвилл ВудхаусЧитать онлайн книгу.
корысть, чтоб вас черти драли!
– Однако, выраженьица…
– Она говорит, что брак не продержится, если жена богаче мужа.
Огастес присел на тахту, сдвинув ноги хозяина, и сложил кончики пальцев.
– Это верно, – согласился он. – Тут ничего не попишешь. Ну и ну, актерка-то – не дура. Последнее дело за всяким грошом идти к жене. Помню, мой дядя Реджинадд…
– К собачьей матери!
– Да, выраженьица… – обиженный Огастес встал. – Собирался про него рассказать, а теперь не буду. А девица – она права. Я думал, вы и сами знаете. Нехорошо от жены зависеть. Надо себя уважать.
– Уважать, трам-та-ра-рам!
– Выраженьица. Вы что, вечного огня не боитесь? Ну, ладно. Что делать-то будем?
– Не знаю.
– И я не знаю. Раз уж такое дело, я лично бы выпил. Пойду, намешаю бренди с содовой.
– Побольше бренди, если можно!
– Не беспокойтесь, дорогуша. Мне не жалко.
Огастес вернулся не сразу, его задержал звонок в передней. Когда же он пришел, он увидел, что хозяин сидит и курит.
– Я вот что сделаю, – сказал Стэнвуд, благодарно принимая бренди. – Поговорю с ней начистоту.
Огастес покачал головой.
– Нет, дорогуша, – сказал он, – ничего у вас не выйдет. Тут надо молить, просить, распинаться.
– А что? Я так и сделаю.
– Это навряд ли. Сами посудите, она – тут, а вы – в замке. Мистер Кардинел был в таком же, как говорится, положении, только его девица сидела в замке, а он – тут.
Несмотря на животворящий напиток, Стэнвуду не хотелось слушать всякую чушь. Преданный служитель явно рехнулся.
– Что вы порете? – спросил хозяин, сурово глядя на него. – Сказано вам, я не еду ни в какой замок.
– Едете, дорогуша, раз уж телеграмма пришла.
– Какая еще телеграмма? Огастес хлопнул себя по лбу.
– Ах ты, забыл сказать! Совсем голова дырявая. Да от родителя. Прочитал я ее в передней и на столик положил. Новые, как говорится, распоряжения.
– Ой, господи! Что случилось?
– Да эти, как их, фотографии.
– Какие фотографии?
– Тихо, дорогуша, не сбивайте. Сейчас скажу. Она длинная, все не упомнишь, но самая суть – такая: родитель, значится, просит, чтобы вы послали ему побольше снимков. Тут – зала какая-нибудь, а тут – вы, собственной персоной.
– Что?
Огастес снисходительно улыбнулся.
– И то, смех один. Кому нужна, прошу прощения, такая физиономия? Я так понимаю, будет друзьям показывать. Усекли? Придет, это, в клуб или куда еще, а приятель и спросит: «Как там твой сынок? Я что-то я его не вижу». – «Хо! – говорит родитель. – Ты что, не слыхал? Он сейчас у английского графа». – «Ого! – говорит приятель. – Так-таки у графа?» – «У самого главного, в самом лучшем замке. Вот, взгляни-ка. Это у них янтарная зала, это – портретная галерея. Ничего местечко, а уж он там – как свой». Такие дела, дорогуша. Оно, конечно, грех, называется гордыня, но ничего не попишешь.
Стэнвуд стал мутно-зеленым.
– Тьфу ты!
– Вот уж не скажу,