Воспитание Генри Адамса. Генри Брукс АдамсЧитать онлайн книгу.
дружеские отношения с родственниками было делом отнюдь не легким.
Тем более примечательным показалось ему впоследствии, что впервые он всерьез соприкоснулся с президентом, отстаивая собственную волю, и в этой борьбе старший Адамс, разумеется, победил младшего, но не оставил в душе побежденного, как это обычно случается, раны на всю последующую жизнь, а, напротив, вызвал ощущение справедливости, какую только можно ожидать от прирожденного врага. С таким отпором мальчик встречался нечасто. Произошло это, когда Генри было шесть, возможно, даже семь лет и мать привезла его к президенту в Куинси на все лето. Куда разъехались остальные члены семьи, он успел забыть, но ясно помнит, как однажды утром он, объятый бунтарскими чувствами, стоял в холле, отказываясь идти в школу. Естественно, вся его ярость обрушилась на мать; для того они, матери, и созданы, да и сыновья тоже. Но в данном случае его мать находилась в крайне невыгодном для себя положении: она сама была гостьей, а потому не могла использовать те средства, которыми добиваются послушания. Со своей стороны Генри проявил немалые тактические способности, не соглашаясь выйти из дома, и сумел отразить все попытки принудить его к этому, оказав успешное, хотя и не в меру отчаянное сопротивление. Он явно был на пути к победе и с должной энергией удерживал свои позиции, стоя насмерть на нижней ступени длинной лестницы, ведущей в библиотеку президента, когда дверь наверху распахнулась и старый джентльмен стал медленно спускаться в холл. Надев шляпу, он, не говоря ни слова, взял присмиревшего от благоговейного трепета мальчика за руку и повел в школу. После первого оцепенения, вызванного этим вмешательством высшей власти в домашний спор, мальчик подумал, что пожилому человеку, которому без малого восемьдесят, ни к чему утруждать себя прогулкой чуть ли не в милю по залитой жарким летним солнцем, от которого совершенно негде укрыться, дороге, чтобы засадить внука за парту, а с другой стороны, было бы странно, если бы мальчишка, обуреваемый страстью к свободе, не нашел закоулка, куда улизнуть, прежде чем они окажутся у школьных дверей. И тогда, и впоследствии мальчик убеждал себя, что именно эти доводы и заставили его подчиниться. Но старый джентльмен шел и шел, а мальчик видел, как все его стратегические планы рушились один за другим, пока он не оказался в стенах школы, став объектом пытливого, если не сказать неприязненного любопытства. Только тогда президент отпустил его руку и удалился.
Вмешательство президента, попиравшее неотъемлемые мальчишеские права и сводившее на нет общественный договор, должно было бы вызвать к нему неприязнь в душе внука на веки веков. Но Генри не мог вспомнить ни одного мгновенья, когда бы им владело такое чувство. Не чуждый здравого смысла, мальчик, надо полагать, признавал, что президент, даже выступив орудием тирании, совершил свое постыдное дело с умом и тактом. Он не выказал ни раздражения, ни гнева, ни предвзятости, не применил физической силы. Более того, не дал воли языку. За весь долгий