Лгунья. Сусанна ГеоргиевскаяЧитать онлайн книгу.
весенними почками, тотчас затоптали люди. И пришла ее смерть. Но из четырех желтоватых почек заплакала только одна. У нее был скверный характер. К тому же, как самая молодая, она еще не знала слова «смирение». Почки вообще не знают слов…
– Весна! – удивившись, сказала Кира. И вскинула голову. – Вчера еще не было… А сегодня – весна.
Без вранья
Да. Конечно. Весна. Эка невидаль!
Ночью она подошла к деревьям и дыхнула на них зеленым своим дыханием.
Пустынными были улицы в этот час, и никто не видал, как ложились первые отсветы дня на тихую поверхность рек; и как благодарно, и тайно, и счастливо подхватывали московские воды свет раннего, самого раннего утра; и как бережно мчали его вперед, все вперед-вперед, каждой каплей своей.
А зубчатые стены Кремля, очерченные светлеющими небесами? Это лучший час Красной площади. В этот час кремлевские стены хороши до щемоты в сердце.
Светлеет. Светло… Загорелись от первого солнца купола Василия Блаженного. Зевая, подхватывают отблески утра окна жилых домов. Пораженные, не понимая, что же это такое нынче с ними творится, стоят на постах молодые милиционеры, охваченные смутным предчувствием счастья.
Минута! И вот уж выскочила из-за угла поливочная машина… Грузовик. И еще один.
Побелел край неба. Звякнул трамвай. Хлынули на улицу москвичи.
Они переполнят сейчас метро, троллейбусы и автобусы, заслонят Москву, заслонят утро.
Но разве им заслонить весну?
Она не спала всю ночь. Работала. Она снимет свой номерок в проходной года только тогда, когда повесит на табель свой номерок – лето.
Она работяга, весна. Ни одно деревце, ни один лопух не обойдены ею.
Набухла каждая древесная почка. А запахи?.. Плохо разве она поработала над их оттенками?.. А человечьи лица?
Но она не тщеславна. Нет. Не честолюбива. А всего лишь старательна. Труд ее – труд высококвалифицированный. И темпов она не снизит, независимо от наших вздохов, влюбленностей и переэкзаменовок.
– Весна! – сказала Кира.
И на этот раз не солгала. Рядом с ней, над ней, под ее ногами – со сбитым каблуком левой туфли – была весна.
К вопросу о поцелуях
– А нет ли билетика лишнего? – унижалась очередь.
– Биле-етик. Биле-етик… Нет ли билетика?
В фойе был джаз. Дирижер, искусно просияв унылым своим лицом, объявил солистку.
Она вышла на авансцену, немолодая, усталая… И приступила к делу: улыбнулась губами, накрашенными нежно-лиловой помадой.
Мы по палубе бегали, целовались с тобой…
– Бедняга! Да кто ж это согласится ее целовать?
– Странно ты говоришь, Кира. А вдруг она замужем?
– Разве твои папа с мамой целуются?
…?
– И мои никогда не целуются. Мой папа любит только красивых и молодых.
– Полно врать! Уж будто я не знаю Иван Иваныча!..
– Нет. Ты не знаешь. Он любит цветы… И музыку. И балерин. Он мужчина, но здорово на меня похож!
– Да будет тебе. И уж, во всяком случае, не он на тебя, а ты на него.
– Пусть по-твоему. Я знаю, что говорю!
Открылась дверь