За что сражались советские люди. Александр ДюковЧитать онлайн книгу.
плодородная земля. По прихоти истории эту прекрасную землю населяли тупые и грязные русские, перемешавшиеся с бесчисленными азиатскими дикарями, утратившие чувство крови и чести. Этими выродками-славянами командовала засевшая в их далекой и дикой Москве жидобольшевистская нелюдь: крючковатые носы, гнилые желтые зубы, алчность и жестокость, жажда крови и грабежа.
Каждый из замерших в ожидании солдат вермахта знал: германской нации нужна эта земля, – но не населяющие ее недочеловеки.
Славянско-азиатские орды должны исчезнуть, уступить место германской расе, германской культуре, германской чести.
Разве это будет не справедливо?
Барановичи горели. Танкисты Гудериана вошли в город уже на четвертый день войны; улицы заполнились солдатами в чужеземной форме, лязгом танков с кургузыми крестами на башнях и отрывистой непонятной речью. Передовые части спешили к Минску: там, у белорусской столицы, они встретились с танкистами Гота, замыкая первый в этой войне «котел». Танкисты прошли через Барановичи, и город замер в недобром предчувствии: следом шла немецкая пехота.
Один из солдат вермахта так вспоминал о настроениях первых дней войны: «Все мы в те дни ощущали себя составными частями грандиозной военной машины, которая безостановочно катилась на восток, на большевиков»12.
«Там не шла речь о пощаде, – рассказывал другой. – Для нас это были коммунисты. Мы тогда говорили «большевистские орды»… Русские – только для уничтожения. Не только победить их, но уничтожить»13.
Пехотинцы рассыпались по Барановчам как саранча. Они врывались в дома – поживиться трофеями. Там, где двери были открыты, они убивали за косой взгляд; там, где дома были заперты изнутри, они убивали всех14.
Первых попавшихся в руки немцев советских военнопленных ждала злая судьба. На Пионерской улице солдаты вермахта привязали к столбам четырех захваченных в плен красноармейцев, подложили им под ноги сено, облили горючим и заживо сожгли15.
Подразделения 29-й моторизированной пехотной дивизии второй танковой группы генерала Гудериана прокатились по Барановичам и в тот же день ушли дальше; вечером на привале рядовой Эмиль Гольц записывал в дневнике:
«28 июня. На рассвете мы проехали Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцев мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы»16.
А через Барановичи к Минску шли все новые части германского вермахта.
Остановившись на отдых в одной из деревушек возле Борисова, немцы с интересом рассматривали населявших ее унтерменшей. Интерес был не столько этнографическим, сколько практическим: фронт ушел на восток и завоевателям хотелось развлекаться.