Человек. Брэм СтокерЧитать онлайн книгу.
столь важном для нее деле?
Старая леди буквально застонала и заломила руки; она была в ужасе от таких чувств. Думать так было уже дерзко; но выражать это словами!..
– О, моя дорогая, моя дорогая! – простонала она. – Будь осторожна в своих словах. Кто-нибудь может услышать тебя и не понять, как я, что ты говоришь теоретически.
Привычка Стивен к размышлениям помогла ей и здесь. Она видела, что тетя расстроена, и, не желая причинять ей чрезмерную боль, была готова отвлечь непосредственный источник ее страха. Она взяла руку, лежавшую у нее на коленях, и крепко сжала ее, улыбаясь в любящие старые глаза.
– Конечно, дорогая тетя, это теория. Но все же это теория, которой я очень твердо придерживаюсь!..
Тут ее осенила мысль, и она внезапно спросила:
– А у вас… Сколько у вас было предложений, тетя?
Старая леди улыбнулась; ее мысли уже переключились.
– Несколько, моя дорогая! Это было так давно, что я уже не помню!
– О нет, помните, тетя! Ни одна женщина никогда этого не забывает, независимо от того, что еще она может или не может помнить! Расскажите мне, пожалуйста!
Старая леди слегка покраснела, отвечая:
– Нет необходимости уточнять, моя дорогая. Пусть будет так: их было больше, чем ты сможешь сосчитать на пальцах правой руки!
– И почему вы им отказали?
Тон был улещивающим, и старшей женщине нравилось его слышать. Улещивание – это ухаживание молодых за старыми.
– Потому что, моя дорогая, я их не любила.
– Но скажите мне, тетя, никогда не было никого, кого вы действительно любили?
– Ах! Моя дорогая, это совсем другое дело. Это настоящая трагедия в жизни женщины.
В нахлынувших воспоминаниях она забыла о своих увещеваниях; ее голос наполнился естественным пафосом:
– Любить; и быть беспомощной! Ждать, и ждать, и ждать; с пылающим сердцем! Надеяться, и надеяться; пока время, кажется, не пройдет, и весь мир не застынет в твоем безнадежном горе! Знать, что одно слово может открыть небеса; и все же быть вынужденной молчать! Сдерживать взгляды, которые могли бы просветить; модулировать тона, которые могли бы предать! Видеть, как все, на что ты надеялась, уходит… к другой!…
Стивен наклонилась и поцеловала ее, затем, поднявшись, сказала:
– Я понимаю! Разве это не неправильно, тетя, что происходят такие трагедии? Разве этот взгляд не должен быть брошен? Почему этот тон должен быть сдержан? Почему нужно молчать, когда одно слово могло бы, предотвратило бы трагедию? Разве не может быть, тетя, что-то не так в нашей социальной системе, когда такое может случиться; и может случаться так часто?
Она выглядела одновременно безжалостной и неотразимой в гордости своей юношеской силы, и, с глазами, которые горели, не вспыхивали, как в страсти, а ровным светом, казалось, обжигающим, она продолжала:
– Когда-нибудь женщины должны будут узнать свою собственную силу, так же хорошо, как они выучили свою собственную слабость. Этому последнему