Теоретические основы мастерства дворника. Диссертация. Евгений ТитовЧитать онлайн книгу.
зашёл в продуктовый магазин и в очереди спросил по-русски. Тут оборачивается бородатый мужик: «Не пора ли оккупантам в Москву?» А очередь молчит. Потом иду и думаю: «В чём я виноват? Родился не с той национальностью?» И душа кипит, обидно до слёз. Дома отец говорит: «Ты мужику в магазине что-то ответил? Вот и не отвечай никому». Постепенно я стал ходить по улицам иначе, чем раньше: мелким шагом, и руками не размахивал, чтобы не привлекать внимания…
… На часах уж девять, примчался подметать. Многоэтажка смотрит сотнями тихих окон, но эта тишина звенит напряжением. Там, за занавесками, прячутся лица, полные надежды. Меня тут ждут! На траве вызывающе лежит пакетик с собачьими отходами. Мусор наступает на мир миллионом окурков, кульков и какашек. А против этой лавины – лишь я один, гордо расправил плечи, и взгляд мой решителен и суров.
Только начал подметать – к дому подкатил фургон. Выскочила пара грузчиков и выгружают коробки, мебель, огромный телевизор, пару ящиков. И в одном ящике что-то жужжит! Наверное, заводная игрушка.
Потом и хозяин появился, Кястутис. Спрашиваю: «Новые покупки?» Но он будто не слышит. Ты что себе позволяешь, дядя? С тобой разговаривает дворник! А Кястутис вдруг очнулся: «Добрый день. Да, да, заботы одолевают». Но что-то в недоброе, что-то фальшивое в нём.
Вздохнул и подметаю. Метла у меня обычная, ширпотреб, но когда-то мётлы делали великие мастера! В богатых домах Германии предпочитали метлу из эбена или палисандра – это придумал гениальный Джузеппе Гварнери. Гения называют «великим скрипичным мастером», но он делал скрипки для простолюдинов, а для аристократов предназначались именные мётлы, инкрустированные алмазами и сапфирами. Сегодня несколько шедевров хранятся в Лувре.
Окурки с верхней площадки урны гребу в пакет «цап-цапом», а ведь он для этого не подходит. Но отдельного устройства для окурков нет. Вот ещё одна мысль в диссертацию! Подам новую идею и, глядишь, обо мне узнают в Германии. Тогда и перееду туда – заслуженный, авторитетный. А сейчас жильцы ходят мимо и не подозревают, что на их глазах творится мировая наука.
У крайнего, восьмого подъезда, гуляет женщина-рыба: большие глаза, толстые губы, приоткрытый рот. Её одутловатое лицо всегда одинаковое, как у истукана – никакой эмоции или мысли. Я всегда здороваюсь, но она меня не замечает. Сегодня её грузное тело облачено в старую просторную кофту и трико, на ногах калоши. Медленно переваливается с боку на бок, кидая ноги по сторонам и скрестив за спиной пухлые ладони. У неё явно что-то с психикой.
Вот и завершены «подготовка-инсталляция-зачистка» – ПИЗ многоэтажки. От подъезда ковыляет бабушка Агата.
– Вам помочь?
– Ой, я сама. Потихоньку, потихоньку, и дойду в Деде́лишкес.
– Туда три часа топать! Сядьте на автобус.
– Не ходят там автобусы. Я с утречка встану, соберу водичку, печенье, и шагаю. Приду, сажусь у могилки и с дедушкой говорю, смотрю на его потрет. Скоро уж встретимся.
– Перестаньте! Вам