Искупление злодейки 2. Кира ИствудЧитать онлайн книгу.
ородской реки, чьи воды отливали маслянистой плёнкой, сидели две девочки – совсем ещё крошки. Таким не положено гулять одним, но всё же за ними никто не присматривал.
Темноволосая девочка швыряла плоские камушки в воду, целясь в торчащую ветку. Каждый бросок оставлял на поверхности круги, быстро поглощаемые течением. Платье девочки давно потеряло цвет и форму, стало серо-бурого оттенка. Щёки были испачканы угольком, бирюзовые глаза горели азартом.
Шлёп!
Снова камешек влетел в воду.
Рядом, поджав худые ноги в стоптанных башмаках, сидела вторая девочка – противоположность первой. Её золотистые пряди казались неуместно чистыми в этом царстве грязи, а нежное личико с голубыми глазами напоминало диковинный цветок, случайно выросший на свалке. Худенькие пальцы сжимали сморщенное яблоко – подарок старого лодочника, который пожалел «ангелочка». А голубые глаза, большие и прозрачные, будто озёрный лёд, были обращены к подруге.
– Вики, хочешь? – спросила она, протягивая плод.
– Лучше сама съешь! – фыркнула та, но в бирюзовых глазах мелькнул голодный блеск.
– Я… я не хочу. У меня болит живот, – солгала светловолосая девочка, чувствуя, как шевелятся за спиной тени.
– Ну хорошо, Эли. Если просишь… – и подружка взяла яблоко. Укусила. Замурлыкала от удовольствия, а Эли улыбнулась. Живот сводило спазмами, но радость подруги была слаще любого пирога. Ведь никого ближе Виктории у неё не было.
– А можешь… спеть ещё? – вдруг попросила подруга.
И Эли кивнула. Посмотрела на текучую реку. И её нежный, тихий голос, похожий на звон колокольчиков, поплыл над водой.
Мамочка меня любила,
Кровью с молоком поила,
Мамочка меня ждала,
С криком боли родила…
Мама имя мне дала:
“Плод из гнева и греха”.
Мама так меня любила,
Что любовью прокляла…
Эли чувствовала, как тень за её спиной обрела форму, как подошла ближе. Усевшись рядом, заглянула в лицо девочки пустыми чёрными глазницами. Но она продолжила петь, будто ничего не происходило.
Мама, как мне жить теперь
Без тепла и без людей.
Мама, в темноте так пусто
Забери меня скорей.
Мамочка, на что ты злишься,
Почему ты плачешь, мам?
Выпей крови как водицы.
Мама, всё тебе отдам…
Эли замолчала.
– А дальше знаешь? – спросила Виктория. Её глаза блестели в полумраке.
– Знаю… – кивнула она.
– Спой. Мне нравится, как ты поёшь.
Девочка помолчала, наблюдая, как последний камень, брошенный Викторией, исчезает в воде. Её голос дрогнул, но она продолжила:
Умерла душа родная,
Схоронили под землёй,
Мама бледно улыбалась
Над мёртвым проклятым дитём
Я теперь лежу во мраке
Неподвижна, холодна
Мама, если в этом счастье
…ты меня зачем ждала?
Тишина после песни была густой как смола. Даже собаки замолчали. Только вода продолжала журчать в русле реки. В животе у Элизы предательски засосало от голода, но она старалась не обращать внимания.
– А откуда ты знаешь эту песню? – полюбопытствовала Виктория.
Тень, которую видела только Эли, наклонилась к ней ближе. Шепнула, обдав холодом шею: “Я много песен знаю. И все они про тебя”.
– Это песни про меня, – вслух сказала она.
Виктория фыркнула:
– Неправда! – она сжала ладонь белокурой подруги.
– Но…
– Ну ведь это ерунда. Когда тебя найдёт мама – она точно окажется самой доброй. А если нет… то я тебя защищу. Не позволю ничему плохому случиться.
"…позволит", – послышался шёпот тени прямо в ухо Эли.
– Я тебя никогда не оставлю.
"…оставит," – ледяное дыхание тронуло светлые волосы.
– И не предам.
"…предаст," – уверенно произнесла тень.
Но Элиза знала – хоть тень часто права, сейчас она ошибается. Эти яркие глаза, эти тёплые пальцы, сжимающие её ладонь – всё говорило об обратном.
– Хочешь, на мизинце поклянусь! – Виктория торжественно протянула мизинец. Это было самое сильное детское обещание. И светловолосая девочка осторожно сомкнула вокруг него свой палец.
Тень неприятно захихикала, а потом протянула чёрные холодные руки к Эли, обняла её. И вслух сказала её губами:
– А чем клянёшься?
– Чем угодно! Только у меня ничего нет…
– Душа есть. Любовь.
– Тогда клянусь тогда душой и любовью.
– И мамой?
– …и мамой, – неуверенно