Деревенские истории. Анатолий ЕхаловЧитать онлайн книгу.
должна была прийти в движение. Та энергия, которую даже война не могла по-настоящему разбудить.
…Три ближайших деревни: Уваровка, Врагово и Жидовиново жили немирно. Обязательно на каждом празднике затевалась буза.
Уваровские считались самыми отчаянными.
С понедельника парни вырубали колы и замачивали их в бочках с водой, чтобы в субботу с этими колами идти на гулянку к соседям. Так старики рассказывали, по крайней мере. Так это было или нет, кто теперь подтвердит, все давно к праотцам ушли.
И вот вчерашний разведчик Данила Житьев, отчаянная головушка, то ли от безделья, то ли от одиночества попал в шайку отчаянных парней, с которыми и ходил на гулянки озоровать.
Видимо, войны ему не хватило удаль свою растратить. Бывало, врывались они с разбойничьим посвистом в избы, где пировал народ, и учиняли дебош: вышибали окна и выбрасывали на улицу парней и мужиков.
А мы ломали, вышибали
Из окошек косяки…
А неужели нас посадят
За такие пустяки…
Этот боевой клич гремел на праздничных улицах. И некому было унять распоясавшуюся молодежь.
Правой рукой у Данилы был Иван Базлеев, человек без роду и племени. Родители у него тоже померли, родни не было, женой не обзавелся. Базлеев и прежде держал в страхе всю округу. Он в одиночку мог разогнать любую гулянку.
Он ходил в мягких сапогах, голенища которых собирались в гармошку. Широкие штаны напуском закрывали половину голенищ, за голенищем торчала костяная рукоять финского ножа.
На нем всегда были белые рубахи тонкого фабричного полотна, которые стирали ему вдовые солдатки-любовницы, на плечи он накидывал незастегнутый пиджак…
И вот когда этот красавец появлялся в каком-нибудь доме во время гулянки или беседы, все вокруг замирало. Смолкали девичьи голоса, стихали гармошки, и парни старались не проронить лишнего слова.
Базлеев выходил в круг, который тут же становился широким, оглядывал гулянку орлиным взором и кивал гармонисту кучерявой русой головой:
– Валяй!
Гармонист неуверенно трогал голоса.
Иван сбрасывал с плеч пиджак, быстрым движением выхватывал из-за голенища финский нож и вонзал его в половицу посредине круга.
Это было зрелище не для слабонервных.
Нож еще продолжал вибрировать, а Иван, согнувшись почти пополам, вытянув вперед руки, начинал ломаться вокруг ножа, выписывая ногами замысловатые вензеля. Гармошка набирала темп, движения плясуна становились все быстрее и замысловатее, и вдруг он выпрямлялся, вскинув руки, и тогда воздух сотрясался от рева, исторгнутого из его глотки. Это был рев дикого вепря, дикого быка или медведя, выходящего на смертный бой с соперником…
Люди буквально растекались по стенам. И не было желающих выйти ему соперником на круг:
Моя финка – пятый номер…
Позолоченный носок.
Если кто еще не помер,
Припасай на гроб досок… —
ревел Базлеев.
И только Леша Муранов, второй товарищ Житьева по шайке, имел право плясать в кругу