Кудыкины горы. Евгений КузнецовЧитать онлайн книгу.
повелительно топала пяткой у его морды:
– Живо мышей ловить! – И заливисто смеялась, видя, как он, сгребая второпях половики, шмыгал во двор.
А смеялась Петровна пронзительно-звонко, забывая себя, закидывая назад голову и машинально хватаясь, чтобы не упасть, то за ручку дверную, то за ремень Петрухи, то за передник матери; смеялась так, что роняла из волос свой гребень, а потом искала и спрашивала:
– А смеялась-то я где?
Куклу же свою, с исцарапанным кончиком носа и с равнодушными голубыми глазами, Петровна давно забросила:
– Не люблю я неживучее!
И валялась пластмассовая «сестрёнка» где попало, неуклюже оттопырив ногу.
Доверие к Петровне в домашних делах было полное. А нынешним, последним, перед тем, как ей пойти в школу, летом допустили её и до запретного уголка: показали на повети клуху.
Вообще-то Петровна – за несолидность – недолюбливала кур, то бесцельно шляющихся по двору и бесцеремонно кивающих хвостами, то суматошно голосящих, а чаще – ненасытно клюющих из корыта корм. То и дело покрикивала на них:
– Ух вы мне, надоедные!
Недели же две назад, за ухой, мать посетовала:
– Да ведь клохчет одна, ведьма!
– Мм? – удивился Петруха, хлебая.
– Как? – навострилась Петровна.
Клуха, пёстрая, жёлто-коричневая кура, с некоторого времени стала чересчур озабоченной: нахохлившись, металась по двору, простуженно хыкала – будто искала что-то или негодовала, что её тревожат.
– Спрячется, пройдоха! – беспокоилась Маруся.
И курица куда-то пропала.
– Где же она? – домогалась Петровна.
– Посадила я её.
– Куда?
– На яйца.
– Зачем?
На повети было полутемно и душно, пахло прошлогодним сеном и нагретой солнцем дранкой, скрипели зыбкие половицы под ногами, невидимая паутина чуть касалась лица, и только один яркий острый луч разрезал мрак, а в нём струилась тонкая пыль. В углу, куда направилась Петровна, что-то настороженно заклохтало, и по этому звуку она догадалась, что в корзине, над которой она склонилась, и была клуха. Приглядевшись, она увидела широко расшеперенные крылья и беспокойно вздрагивающий гребешок.
– Тихо ты – сгонишь, – шепнула мать, подтолкнув Петровну обратно к лестнице.
Прошла ещё неделя. Петровна не раз собиралась с духом забраться на поветь, но вспоминала паутину и не решалась, а только надоедала вопросами.
Раз была она в прихожей, а мать несла по коридору на улицу корзину, накрытую мешковиной. В корзине слышалось знакомое клохтанье и другой, переливчатый звук.
– Мамка! – закричала Петровна и, уронив стул, кинулась на улицу.
Во дворе Маруся поставила корзину, загнула угол пыльной мешковины. Петровна присела рядом. Клуха, наклоняя голову, косилась круглым глазом на свет, вся в сеточке теней от плетёных стенок корзины. И тотчас из-под крыльев клухи высыпались несколько цыплят: они делали по два-три мелких шажка, замирали, дремотно покачиваясь на тонких ножках, а один, часто