Пейзаж с отчим домом. Михаил ПоповЧитать онлайн книгу.
Та без слов смекнула, чего от неё ждут, и принялась вспоминать:
«Мати-то твоя тут уже сиротеей была. Да, деушка… О тридцатом годе церкви почали рушить. Батюшку нашего отца Егория с детушками прогнали. На телегу, бают, да в Сибирь… И стару веру – у нас ить много было таких – тоже… Дед твой, батька-то Пестимеи, староста… Да… Его первого с семьёй и увезли. А мати-то твоя – совсем девчурка была – на ту пору болела. Холера ли, тиф ходили… горит, огнём пышет, бедная, без памяти. Куда таку вести. Милицанеры и не взяли. Из бумаги вычеркали. Мол, и так околеет… А она – вишь ты как! – выжила. У золовки моей лежала. Та жоночка сердобольна. Своих-то Господь не дал, вот она и выхаживала… Пришла Пестенька в себя – ни мати, ни тяти, ни дома родного… Порывалась следом, да куда пойдёшь… Так и осталась у золовки заместо дочери. Обходительна, работяща, да всё тишком. Ни словечка ить не обронит. И не пожалится, не поплачется. Будто окаменела. Вот кака мати-то твоя была…»
В колхозном клубе оказалась приличная фотоаппаратура, в том числе трофейный фотоувеличитель – дар кого-то из фронтовиков. Часть фото Ульяна пересняла и увеличила, некоторые фигуры выкадровала и обратила в фотопортреты. Портрет матери она сделала в двух экземплярах: один для альбома, другой для себя.
Уже на чужбине, в Норвегии, перебирая деревенские да студенческие фотки, Ульяна вновь наткнулась на этот портрет. В памяти мать сохранилась зрелой женщиной, а тут, спустя годы, она вновь предстала девчонкой. Ульяна глянула, словно впервые, и оторопела: у пятнадцатилетней матери и того же возраста Лариски было одно и то же лицо. Но особенно это подчёркивал взгляд.
Вот этот взгляд и явился к ней во сне.
Сын приезжал на побывку не часто – раз в месяц, а то и реже. К тому же ненадолго – на сутки-двое. Да и то время с нею не засиживался, больше на стадионе да в спортзале пропадал, поясняя, что необходимо поддерживать спортивную форму.
Однажды, готовя Сергея в обратную дорогу, Ульяна положила в его ранец томик Кнута Гамсуна.
– Здесь роман «Пан», – пояснила она. – Место действия – Северная Норвегия, где твоя служба…
Что-то с сыном было не так. Он становился всё более жёстким и даже угрюмым. Возраст? Может быть. Армия? Наверное. Но разве его отца армия ожесточила?
Игорь был сирота, детдомовец, лиха хватил с младенчества, а ведь сердцем не очерствел.
Сергей пошёл явно не в него, это становилось всё очевиднее. Но и не в неё, мать. Тут в чертах, повадках и нраве всё больше проглядывала бабка. Узкое, чуть скуластое лицо, острые глаза, насупленные брови, поперечная складка, твёрдые губы, волевой подбородок – ни дать ни взять Пестимея. Истехонная бабеня, сказали бы в деревне. А уж норовом и подавно: отвергнутый бабкой внук пошёл именно в неё.
– Эту книжку читал твой отец, – добавила Ульяна. – Ему она очень нравилась.
Хотела поделиться, что этот роман если не свёл их, то научил понимать друг друга, но почему-то сдержалась. Решила, в другой раз…
Тот