«Морской чёрт» выходит на берег. Владимир КаржавинЧитать онлайн книгу.
заведующий мастерской по ремонту радио и телеаппаратуры. При рождении Заремба Николай Степанович. Родился в 1922 году в городе Витебске в семье железнодорожников. Кроме меня в семье еще старшая сестра Наталья, сводная по отцу. С детства увлекался радиоделом, ходил в радиокружок при Дворце пионеров. Потом с отличием закончил радиотехникум. В 1940-м призвали. Служил на Урале под Челябинском, а как началась война, направили в Горький, в школу младших командиров. Из нее вышел лейтенантом, командиром взвода связи. В мае 1942-го под Харьковом попал в плен. Голод, жара, нечеловеческие условия… Решил бежать. Поймали. Думал все – пуля обеспечена. Но обошлось. Через пару дней, когда я оклемался, привели меня к одному офицеру. Он, хорошо говоривший по-русски, стал меня расспрашивать. Я ему рассказал примерно то, что сейчас рассказываю вам, соврав при этом, что мои родители были репрессированы. Он заинтересовался мной, особенно по той причине, что я хорошо знаю радиодело. И предложил…
Тут Василий Дронов смолк, а Костров закончил за него мысль:
– …идти в разведшколу?
– Да, в разведшколу. Он говорил, что война скоро закончится, а жизнь дается один раз. Я понимал, что кроме пули или голодной смерти мне ничего не светит и… согласился, надеясь, что при первой же возможности перейду к своим. Попал я в Борисовскую разведшколу под Минском. До родного Витебска было рукой подать. Но… не судьба. В сентябре нашу группу в составе четырех человек забросили под Воронеж. Цель – сбор информации о грузах, проходящих через товарную станцию. Я был в группе радистом. Пока я раздумывал, как перебежать к своим, фронт переместился на восток, и мы оказались в немецкой зоне, а вскоре и снова в Борисовской разведшколе. Мне стали доверять, сделали помощником начальника отдела радиоразведки. И только в июле 1944 года забросили снова в советский тыл в Белоруссию.
– Стоп! – прервал Костров. – Если я вас правильно понял, из-под Воронежа в разведшколу вы вернулись в сентябре 1942-го, а следующий заброс произошел только в июле 1944-го? С чем связан такой промежуток времени? В немецких разведшколах готовили ускоренно.
Дронов глубоко вздохнул:
– Я уже сказал, что стал помогать обучать радистов, мне стали доверять и зачислили в штат разведшколы. А с другой стороны, подозреваю, что меня готовили к забросу в глубокий тыл.
– Почему вы так решили?
– Мой наставник подробно расспрашивал меня о Челябинске и Горьком, где я проходил службу. Даже раздобыл карты городов.
– Наставник, это кто?
– Оберлейтенант, а впоследствии оберштурмбаннфюрер Ройтман.
– Почему впоследствии?
– С середины 1944 года некоторые армейские офицеры стали носить черную форму.
Костров и Дружинин переглянулись. Это означало понимание: в феврале 1944-го абвер прекратил существование, и все разведшколы перешли под эгиду Службы безопасности.
– Понятно… дальше, – сказал Костров.
– А дальше к лету 44-го разведшколу перевели из Борисова под Варшаву. Теперь уже было не до глубокого тыла, и меня спешно забросили в родную Белоруссию в район Полоцка под именем