Бранная слава. Алексей ШороховЧитать онлайн книгу.
Нахватались осколков на полпути к бывшему НП.
Едва разведосы выдвинулись за двухсотыми, со стороны укропов выкатился танчик и отработал по ним. Три раза.
Слава Богу, что не напрямую, наводили по «птичке». Первые два совсем далеко, а вот третьим почти накрыл.
Обратно уже тащили одного контуженного, двух ещё посекло осколками, но не сильно. В мягкие ткани.
Начмеда, увязавшегося с разведкой – в совсем мягкие. Он ещё месяц потом сидеть не мог и на совещаниях у командира стоял столбиком.
Телевизионщикам, приехавшим в батальон снимать кино про наших медиков, он, помолчав, скажет: «Посекло конечности».
Если вдуматься – так оно и есть…
– На нём уже два, а то и три слоя хохлов! – будто оправдываясь рассказывал Варан, командир разведгруппы. – Мы метров на сто в этот раз подошли.
«Казбек», передовой НП батальона перед железкой, хохол отжал, но закрепиться не успел.
Там его накосили особенно много.
Накаты украинской пехоты под Бахмутом были как-то особенно бессмысленны и безжалостны в первую очередь по отношению к своим.
Это мы после узнаем, что за ними стояли баты «Айдара» и «Азова».
Получается как заградотряды.
Стоявшие против нас две бригады теробороны к исходу лета только и были способны, что стоять.
Да и то только потому, что у нас сил наступать не было.
Враг ещё несколько раз пытался зайти на «Казбек», но безуспешно.
А когда они вышли за железку выше наших позиций, батальону пришлось откатиться на восемьсот метров. НП так и остался ничейным.
Двухсотых не могли забрать ни мы, ни они.
Кроме Узбека, там оставалось ещё двое наших, «кашников».
Хотя и сам Узбек был из «кашников», правда, уже бывший.
Потому что, когда заслужил своё УДО в мясорубке под Бахмутом в июле 2023 года, остался на контракт.
Так и сказал: «до Победы».
Так и сказал.
Анна Михайловна после семидесяти стала глохнуть, в последние года полтора как-то особенно быстро.
Врач в районной поликлинике только плечами пожал:
– Что Вы хотите, дорогая? Загляните в свой паспорт, всё согласно возрасту.
Сказал по-доброму, но Анне Михайловне стало совсем грустно.
В последнее время стена между ней и миром стала ещё прочнее и молчаливее. Особенно остро она почувствовала, что отошла от людей – после посадки сына.
До этого очуждение было не так заметно, но всё к тому шло: смерть мужа, потом – многих общих друзей, родственников.
Такое ощущение, что так и задумано, чтобы к старости человек оставался один, как в младенчестве. С тою лишь разницей, что маленький человек радостно надувает розовые пузыри и сам верит в них, а в старости – с грустью смотрит, как они лопаются.
Но должно же что-то оставаться, что не лопается?
Собственно, ради чего и было всё это?
Анна Михайловна поняла, что для неё это – сын и Бог.
И воспоминания.
В общении со всеми ними глухота не мешала.
Особенно