Сказания о руде ирбинской. Надежда КравченкоЧитать онлайн книгу.
руды в местах, где у деревьев сучья от мороза раздвоились или там, где роса на лугу на восходе лежит.
И он стряхнул на инженера горячие брызги. Тот вздрогнул от неожиданности, но продолжал лежать, млея от жара и навалившейся усталости. Тем временем Афанасий колдовал над вениками, паря их в отдельной кадушке. Чуть поддавая на каменку, тряс пузатый веник, набирая в него горячего воздуха и ласково шурша берёзовым листом по разогретому телу барина. От приятности тот стал говорить медленней, нараспев, но тему упорно не менял.
– А всё отчего-о-о? Покровитель ему – Би-ро-о-н! А тому спосо-о-бнее через Шомберга себе и немецким родичам заводы вы-ы-хитрить. Вон теперь ужо и к богатейшему руднику Благода-а-а-тному лапы загребущие протянул.
– А ну, как и наш заводик приглянётся? – опасливо вскинул голову от полка Арцыбашев.
– Эт верно, захочет сено коза, так сразу и будет у воза. Но пока нет регламента, Ирбинское железо ещё послужит России. Это я тебе обещаю. Хотя, сам понимаешь, полушечки[38] с каждого пудика всё одно отсыпятся Бирону в секретну кубышку. Не без того! У него ведь потайная подкладка дороже кафтана[39]. На что-то же ему надо покупать именья в Польше и Германии, конские заводики, экипажи…
Татищев угрюмо кивнул денщику:
– Ну, Афоня, начинай, а то совсем ослабну, не выдержу.
Денщик только того и ждал, подправил веничек, взял другой и пошёл хлестать двумя руками по очереди. Барин охнул:
– Вот, вот. Терзает Рассеюшку, аки жертву беззащитную, курляндское чудище быкоголовое… – А когда Афоня отстегал своё, еле поднялся, выдохнул и воинственно пообещал: – Но я ещё тот поперешник, пободаюсь с златорогим Минотавром за наш заводик. – С помощью денщика сполз с полка и побрёл в предбанник к кадушке с водой. По ходу повелел: – Сам охолонусь. А ты поддай-ка ещё парку гостю! Ажно чтоб уши в трубочку заворачивались! – И хитро улыбнулся разомлевшему Арцыбашеву: – Ну, друг мой ситный, держись. Аки попотеем, так и умом просветлеем.
И только Афоня взялся за гостя, как тот, покряхтев и постонав с минуту, вдруг вскинул голову:
– Батюшки святы! Совсем запамятовал! Да погодь ты, Афоня, передохни малость. – Он торопливо слез с полка и поспешил вслед хозяину: – Никита Васильевич, я что вспомнил-то…
Татищев отдыхал, попивая ядрёный квасок из деревянного ковша.
– А я что говорил? Эк ты скоро умом просветлел, однако. И что за спешка такая? Хуть обмойся для начала, да кваску медового спробуй. Знатный квасок-то.
Арцыбашев отмахнулся от протянутой кружки с квасом и, нетерпеливо заворачиваясь в белоснежную простынь, с придыханием заговорил:
– Я же какой гостинец тебе привёз! От абаканского воеводы Римского-Корсакова.
Он бросился к своему дорожному саквояжу, вытащил холщовый свёрток, отодвинул в сторону бочонок с квасом, осторожно развернул холст и хлопнул ладонью: – Вот! Глянь-ка, это наш Хонгорай, где, даст бог, и будет учреждён Ирбинский завод. Ну как?
Татищев, разглядывая холст
Полушка – полкопейки.
Потайная подкладка дороже кафтана – от обычая зашивать деньги в подклад.