Сказания о руде ирбинской. Надежда КравченкоЧитать онлайн книгу.
всю землю меж собой поразделят – и кончено дело. Сиди, чалдон, свисти в пустой кулак». Но, тем не менее, хоть и с трудом, но переселенцы распахали плугами и засеяли каменистую новь. Урожай вышел хороший, по десять пудов с шести десятин на семью. Вскоре новосёлы совсем вошли в колею. Укоренились. В каждом дворе от двух до шести лошадей завели, по две-три дойные рогатки мычат, с десяток овец блеют.
И разрослась деревенька в большое (около двухсот дворов) село. С белокаменным храмом на берегу бурливого Енисея. Богатое. С двумя плотинами, мельницами и шестью хлебными магазинами. На одной из плотин, на крутых взгорьях у устья Каменки, расположился деревянный винокуренный завод.
Насельниками села в те поры, в 1823 году, были в основном старожилы – чалдоны, окоренившиеся оренбургские малороссы да восемьсот арестантов, отбывающих каторжный срок на казённой виннице. Одними из первых насельников по ревизским сказкам значилось семейство Бахиревых. Парни в семействе были дюжими, высокими, нравом неуступчивыми. Не прочь в жарком споре ввернуть резкое, крепкое словцо. Старожилы, разрешая приёмный договор, даже уступили новосёлам порядочные льготы: освободили семью на три года от дорожной и местной подводной повинности и городьбы поскотины.
А девки переселенцев Бахиревых тоже слыли горячим, своенравным характером. Гордячка так ошпарит гневным взглядом беспардонного ухажёра, что нахал навек заречётся при ней охальничать. Знали себе цену девицы, не роняли перед парнями достоинство своё. Зато и слава об них по деревне добрая шла. Мол, брать невест из рода Бахиревых и в старожильческие семьи не зазорно. И рукодельницы славные, и честь девичью блюдут, и лицом миловидные.
Но всех краше была Аграфёна. Она только в возраст вошла, так сразу и заневестилась. Как-то враз расцвела. Среди сестёр и подружек вспыхнула сибирским пламенным жарком, что потаённо вырос на таёжной чистинке и вдруг дерзко раскрылся среди скромного тысячелистника и мелкой сиреневой ромашки. Что ни говори, а девица выгулялась ладненькая. На щеках – горицвет смуглого румянца. Чёрный волос распушился и неукротимо раскудрявился, так что еле в косники вплетается. В раскосых смородишных глазах – диковатая чертовщинка. В селе Аграфёна – первая нарядница. Лучше всех умела убор к лицу срукодельничать. На головке кружевная фаншойка-самовязка, на груди и плечах оранжево полыхала под солнцем атласная кофта в тонкую талию, на ходу шуршала зелёная юбка. На голенастой ноге выходной обуток – базарные ботинки с высокой шнуровкой и кокетливым каблучком с медными подковками. Как пойдёт в гулёвый день на сходбище, так все парни на неё одну зарились:
– Ну, выряжоха девка! Царевной вычембарилась, глаз не оторвать!
Не успела Аграфёна вдоволь покрасоваться на гулеванье, и ещё ни один завлекатель ей на сердце не пал, а скупой батька заторопился вывести лишний рот из-за родительского стола. Надумал выгодно спровадить её в деревню Луказскую.
Мать Аграфёны взвыла:
– Пожалей, отец, дочерёнку отдавать в таку захудалу деревню. Всего десяток-другой дворов. Скушно