Капкан захлопнулся. Алексей Дмитриевич КозловскийЧитать онлайн книгу.
всего, найти заступничество свыше, начинал повторять про себя молитву: «Отче наш, иже еси на небесах…» – и слова её хоть на время да заглушали разглагольствования кого-либо из опекунов.
Порою казалось, что сокамерники не догадываются о тех преступлениях, которые оперативники стараются повесить на Ветлицкого, но однажды Цыган, слегка двинув его ногой, как бы ненароком, спросил:
– Андрюха, а ты зачем бил баб?
Тогда Ветлицкий пропустил этот вопрос мимо ушей, но желание покончить с собой после этого случая только укрепилось, тем более опера совсем распоясались.
У него всё внутри сжималось не столько от страха, сколько от безысходности, когда приходилось видеть их, поджидавших подследственного в тамбуре изолятора с приготовленными для своей жертвы наручниками… несколько раз на дню, а потом ещё вечером и даже ночью. На замечание, что с людьми так не обращаются, они только усмехались:
– Так-то с людьми, а ты… да и чем докажешь, синяков-то нет. Синяков на лице не было, а вот на теле – как-то один из них не сдержался… У дознавательницы Натальи Петровны, женщины грузной, любительницы побаловаться чайком, не с чем было идти к прокурору, чтобы продлить арест. Это «не с чем» и спровоцировало оперативника на последнюю крайность, а может, просто Семён не сдержался, но когда на его очередное предложение поработать с ним над заявлениями потерпевших Ветлицкий стал отказываться, опер бросил листы на стол и неожиданно ударил несговорчивого подследственного по шее. Удар пришёлся и по левому плечу, Андрей упал на пол. Оперативник бросился на него и успел раза четыре пнуть по рёбрам, пока его напарник не появился на пороге кабинета:
– Ты что, Семён, забьёшь!
– Забью, – отпыхиваясь, пообещал опер, – а то и вообще пристрелить могу…
– Да уж лучше пристрелите меня, ребята, чем так издеваться. – Андрей медленно поднялся и сел в кресло.
Тяжело описывать эти сцены в кабинете у сыщиков, где Семён всё грозился, потрясая листами заявлений, но Ветлицкому уже было всё равно…
– Согласен.
В глубине души Андрея теплилась надежда, что если подпишет «явку», то его выпустят на свободу, только бы вырваться отсюда, ведь не все же вокруг идиоты, чтобы поверить в милицейскую байку о нём как о преступнике.
– Давно бы так, Андрей Андреевич, – сразу сменил тон оперативник. – Вот бумага, вот авторучка, только вносите свои показания.
– Что вносить?
– Ты опять за своё? – моментально сменил тон Семён, но, видя, как фигурант сжался в кресле, сменил гнев на милость: – Ладно, давайте успокаиваться. Пишите: «Я, такой-то, такой-то, 15 ноября 199… года далее, всё, о чём слышали на опознании с первой женщиной…»
Андрей промямлил, что многого не запомнил.
– А чего там помнить, улица известная, два дома на отшибе, перпендикулярно трассе. – Но, видя, как Ветлицкий ошарашен и не может «врубиться» в суть дела, опер достал чистый лист бумаги и стал