Князь-раб. Том 1: Азъ грѣшный. Александр РодионовЧитать онлайн книгу.
вовсе не за солью, снарядились? Иртышу конца краю нет, где лежит его изголов, там никто из тарских не бывал.
Вывершив речную волну до устья малоприметной речки Преснухи, впадающей в Иртыш справа, отоспавшись вволю под навесами на дощаниках, Иван Чередов с пятью казаками не вдруг вышел в степь. Уже и сентябрь присеребрил первыми заморозками посохшую траву на берегу Ямыш-озера, а его спутников, калмыцких посланцев Деркема и Лоузана, все не было. Из Тары они шли правым берегом, к вечеру поспевая в то место, где притыкались к берегу на ночевку дощаники. Но вот за неделю до выхода к Преснухе калмыки сказали, что уходят дальше степью на несколько дней и выйдут прямо к озеру. Миновала неделя, Деркем не появлялся. Тарские мужики каждое утро выезжали к озеру, лезли на отмелые места, бухали ломами по дну – ломали пласт. Уже оставалось нагрузить солью два дощаника. Пять других тяжело приосели в воду, готовые отправиться вниз по Иртышу, а провожатые, чередовские, не появлялись. Казачий голова все глаза проглядел, насмотрелся на левый, низкий, берег, строя догадки: может, люди из Казачьей орды перехватили зюнгорцев? Но левый берег был пуст, безлюден. Чередов слонялся по окрестностям озера, поминая недобрым словом Деркема. В один из вечеров, особенно ясный и тихий, даже ковыль не дрогнет, не шелохнется, даже залетная иртышская чайка не пискнет, засиделся Чередов у озера до самого заката. Сидел на сухом теплом песке, забыв о досаде на зюнгорцев, постругивая таловый прут, срезанный на берегу Преснухи. Давно ушли к палаткам и шалашам добытчики соли, ни звука над озером. И чем глубже в край неба западало солнце, тем явственней и гуще наливалось озеро малиновым цветом. Тяжелая и плотная вода, словно очарованная закатным преображением, была недвижна. Цвет, казалось, издавал еле уловимый звон – до того он был ощутим, что постепенно заполнил уши и поглотил Ивана своим неумолимым нарастанием всего, без остатка. «Господи, и как же такое чудо содеяно?! Ведь в нем нет и малой живинки, а ведь озеро-то живое, замерло, вздохнуть боится!..» – думал, забывшись, Чередов.
И лишь когда последний отблеск заката слабо отразился на лезвии присмиревшего чередовского ножа, тогда и сдул неожиданный ветерок и малиновый цвет и звон, превратив зеркало в мелкую, на глазах тускнеющую серебряную рябь. Иван повертел в руках таловый прут, уже почти в потемках сделал из него маленький крест. Выбрал место, где мужики выломали соль – нескоро сюда с ломиком кто-нибудь вернется, и погрузил крестик в темную воду. «Если крест никто не порушит, вернусь из калмыцких улусов – заберу с собой», – загадал Чередов и уже в прохладной сутеми двинулся к берегу Иртыша.
Еще неделю ходил казачий голова к озеру, уже и крестик его, видный в прозрачной стоячей воде, покрылся крупинками соли, и не подумаешь, что деревянный, а зюнгорцы все не появлялись. Они прибыли, когда Чередов уже решил – завтра сам уйду, без провожатых. Деркем, не слезая с лошади, постегивал камчой по борту дощаника, в котором спал Чередов, и монотонно тянул:
– Айда, Иван… Айда, Иван…
По-русски