Князь-раб. Том 1: Азъ грѣшный. Александр РодионовЧитать онлайн книгу.
двигайся! – зазывал его к себе поближе Толстой, тесня других и освобождая местечко для Шафирова. Но Петр сам решил, где усадить вице-канцлера:
– Пусть сват со сватом потесней сойдутся. Нечасто рядом сидят. И тут же расчистилось место подле Гагарина. Князь вздохнул посвободней, но только до того, как Шафиров оказался рядом. Он вклинился в застольный круг, и теперь уже никто не мог в него втиснуться, не выдавив кого-то из этого живого кольца царедворцев. Опоздавший потянулся к бокалу, но Петр поднял палец, крутнул головой и полуспросил:
– Большого орла?
– Большого! Большого! Он, пока на султановых харчах сидел, наш обычай потерял! Орла ему! – приговорила компания.
Пауза не затянулась – тут же из дворца спроворили огромный кубок, и Шафирову налили штрафную. И, даже когда он запрокинул голову, доливая в рот остатнее вино, никто не видел, есть ли у него под складками жира хотя бы намек на кадык, волнистая от складок кожа колыхнулась и замерла при последнем глотке.
– Виват посольским! – сказал Петр, любуясь проворным вельможей, которого он подобрал некогда в торговом московском переулке и возвысил. – А тебе, видать, сидение в Туретчине, в тюрьме ихней, на пользу не пошло. И там тебе похудеть не посчастливилось!
– Да ведь уже сколько миновало, как я с тюремным харчем распрощался. И все ж не зря отсиживались мы с Толстым в заложниках. Мы, государь, пересидели-таки Карлуса.
Петр мгновенно напрягся:
– Есть известия о короле?
– Особых нет, государь. Кроме одной, коей нескоро состариться. Высидели мы свое. И, как того добивались, только без нашего конвою, Карл убрался из Порты[3]. В том меня великий визирь уверил, а я всех тут уверяю.
– Ты расскажи, расскажи, не всем сия история известна, – подбодрил царь Шафирова. – Расскажи, как турки из шведского короля калабалык сделали.
Матвей Петрович еще не успел войти во все столичные новости. Он знал, что с Турцией наконец-то заключен мир, но ему еще никто не рассказал, что до замиренья пришлось Петровым дипломатам Толстому и Шафирову отсидеть заложниками пять месяцев в стамбульской тюрьме. И хотя условия мира, подписанные в Андрианополе, были оскорбительно яремными – Россия потеряла Азов, считай, Черное море потеряла! – никто в Петербурге вслед за царем не считал это проигрышем, поскольку война снова становилась только Северной. Уверенность, что теперь противник только один и вдобавок противник этот бит под Полтавой, под Лесной, под Калишем – швед, – бросала такая уверенность свой отблеск и на поощрительно-веселый тон, с которым царь позволил Шафирову: «Расскажи…»
– На четвертый год гостеванья в Порте, – начал, приосанясь, Шафиров, – после того, ваше величество, как не удалось нашим драгунам достичь Карлуса у переправы на Днепре, кончилось для шведского потентата почестное ество и питье. И турки уже не чаяли, и крымское татаровье голову ломало, как стряхнуть с шеи северного владыку. Крымчак Девлет-Гирей удумал свейского короля выслать
Порта – Турция.