Будем вместе, будем счастливы. Семейная жизнь замечательных людей. Екатерина ФедорчукЧитать онлайн книгу.
тот, никак не уняв тревогу министров.
Снова связались с канцелярией…
– Попросите узнать, не выехал ли фельдъегерь с подписанным указом? Нет? Это точно?
Тревога нарастала. А если вдруг не будет подписи, как можно будет расценить указ, ответственность за который взял на себя министр внутренних дел?
– Господа, – воскликнул удрученный Горемыкин, – я думаю, нам надо принять меры по отмене тех указов, которые были нами даны относительно нашего дела!
– Но каким образом? Технически войска вывести можно, но как убедить газеты не печатать официальное сообщение?
– Погодите, – останавливает паникующих Столыпин.
– Да завтра утром мы рискуем оказаться вне закона!
– Но до утра еще далеко…
Пакет от Государя прибыл с рассветом. В нем содержалось два подписанных приказа: о роспуске Государственной думы и об отставке Горемыкина. Теперь председателем Совета министров назначался Столыпин. Петр Аркадьевич не ждал этого назначения. Однако в критический для страны момент не счел возможным отказываться от возложенной на него миссии.
После личной аудиенции у Императора он принял возложенную на него тяжелую обязанность.
«Человеческих сил тут мало, нужна глубокая вера в Бога, крепкая надежда на то, что Он поддержит, вразумит меня. Господи, помоги мне. Я чувствую, что Он не оставляет меня, чувствую по тому спокойствию, которое не покидает меня».
Но главные испытания для Столыпина и его семьи были еще впереди.
12 августа 1906 года был обычный приемный день: Столыпин работал в своем кабинете на даче на Аптекарском острове. В приемной, как всегда, толпилось огромное количество народу, среди которых были инженеры, генералы, просители с детьми, губернаторы, военные чины.
В три часа пополудни особняк сотряс удар невероятной силы. Маша к этому моменту только закончила свой урок с Олечкой, Наташа и трехлетний Аркадий гуляли с няней…
Один миг – и дом, уютный и безопасный, превратился в смертельную ловушку, в которой двери стали дырами, лестничные пролеты вели в пропасть, а окна так и манили выскочить и спасаться бегством…
– Оля, ты жива? – голос Столыпина снизу.
– Да! – крикнула жена и открыла глаза.
В осколке зеркала отразилась какая-то женщина, совершенно седая. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы опознать в отражении себя. Тряхнула как будто чужой головой и впустила в нее тупую боль. Однако стало понятно, что густая седина – это всего-навсего известка.
– Все с тобой дети? – спросил спокойно, как будто ничего не случилось.
Ольга Борисовна покрутила гудящей головой: вот к ней подбегает Маша, вон в конце коридора Оля. Елена? Недавно переболела тифом и должна быть в своей комнате – на месте.
– Со мной нет Наташи и Ади.
– Спускайтесь!
Легко сказать, но как спуститься, если вместо лестницы и двери один черный провал?
Маша