Энеида. Эпическая поэма Вергилия в пересказе Вадима Левенталя. Эпосы, легенды и сказанияЧитать онлайн книгу.
от Трои остров Тенедос; до войны то был богатый и изобильный край, а теперь там лишь пустынные берега и одичалая бухта – в неё-то враг и отвёл свои корабли, а мы, не веря своему счастью, решили, будто он ушёл в Микены! Радостно распахнув ворота, мы высыпали за стены поглядеть на брошенный лагерь и не могли нарадоваться. Вот здесь была стоянка долопов, тут со своим войском стоял Ахилл, здесь – вражеский флот, а там шли кровопролитные битвы. Но больше всего все удивлялись громадному коню – погибельному дару. Тимет, из злого ли умысла, или по наивности, предложил забрать коня в город. Капис и другие, поосмотрительнее и поосторожнее, предлагали сбросить коня в море, сжечь его или по крайней мере пробить его бока и посмотреть, что у него внутри. Начался спор.
Тогда с крепостного холма спустился в сопровождении толпы горожан жрец Нептуна Лаокоон. Он прокричал нам:
– Несчастные, вы обезумели! Поверили, что враг отплыл? Что данайцы могут обойтись без всякого обмана? Или вы не знаете хитрого Улисса? Либо в этих досках спрятаны ахейцы, либо они построили этого коня, чтобы с высоты наблюдать за нашими домами, – не верьте коню, тевкры, в нём обман и предательство! Чем бы ни был этот дар, бойтесь данайцев, дары приносящих!
Проговорив это, он со всех сил метнул в коня своё тяжёлое копьё – и когда оно впилось в деревянный бок, задрожав, то породило глухой гул в его внутренности. Если бы не воля богов и не ослепление нашего разума, мы бы взломали аргосский тайник, Троя не пала бы, и крепость Приама до сих пор гордо стояла бы на холме.
Вдруг мы увидели, как толпа пастухов с криками ведёт к нам связанного юношу. Только много позже мы поняли, что он сдался им по собственной воле, подстроил собственное пленение, чтобы либо погибнуть от наших рук, либо преуспеть в коварстве и открыть Трою для ахейцев. А тогда мы поспешили к нему – всем не терпелось посмотреть на пленника и бросить ему в лицо насмешку. На какие только хитрости не способны данайцы! О царица, посуди сама об их коварстве!
Наш безоружный пленник стоял на виду у всей толпы, он медленно обвёл нас взглядом и начал говорить:
– О горе мне! Нет ни земли, ни моря, которые дали бы мне приют! Какая участь ожидает меня? Я отвергнут данайцами, нет мне больше места в их рядах – но вот и дарданцы исполнены гневом, жаждут моей крови и требуют казнить меня!
Мы были тронуты слезами юноши и попросили его рассказать, кто он, откуда, какие вести принёс нам и что толкнуло его сдаться в плен.
Обратясь к Приаму, он начал так:
– Тебе, царь, я открою всю правду, ничего не утаив! Да, я грек из Аргоса и сразу признаюсь в этом – ибо если судьба судила мне стать несчастливым, то сделать меня бесчестным лжецом не в силах даже она! Верно, ты слыхал о Паламеде, сыне Бела, славном и мудром воине, которого подлые пеласги облыжно обвинили в измене за то, что он призывал прекратить войну. Моё имя Синон, и я был ему родственник. Наш род небогат, но пока Паламед был жив, мы пользовались пусть