Букволюбие.txt. Герман ЛукомниковЧитать онлайн книгу.
рской установке писать «для детей».
Лукомников в равной степени представлен и в антологии верлибра «Современный русский свободный стих» (2019), составленной Анной и Юрием Орлицкими, и в антологии комбинаторной поэзии «Свобода ограничения» (2014) Татьяны Бонч-Осмоловской и Валерия Кислова – и критик Лев Оборин в своем курсе современной поэзии на «Полке» аттестует его прежде всего как мастера поэтической комбинаторики – «поэзии формальных ограничений». Владислав Кулаков4 писал о Лукомникове как о поэте-минималисте, Илья Кукулин – о двух ипостасях поэта, лишь в одной из которых он принадлежит к контексту поэзии минимализма (Иван Ахметьев, Александр Макаров-Кротков, отчасти Михаил Нилин, Леонид Виноградов), в другой же – является ярчайшим представителем «нового акционизма», «отчасти продолжающим традицию Пригова, отчасти оспаривающим ее»5. Впрочем, поэт и сам отдает себе отчет в этой особенности собственного творчества:
Корпус моих стихотворений настолько разнообразен, что трудно поверить, что всё это написал один человек. Я бы и сам вряд ли поверил, если бы не знал, что это я. <…> Главное – то, что в поэзии мне всегда хотелось двигаться во всех направлениях сразу 6.
Но при этом на одном из своих выступлений, рассказывая об участии в проекте антологии анонимных текстов7, Лукомников признавался, как сложно ему было написать для этого издания стихи, которые не выдавали бы с первых же строк своего автора.
Безусловно, далеко не все типы поэзии разрабатываются Лукомниковым с обстоятельностью педанта, скорее, для него характерны полярные, подчас взаимоисключающие устремления, направляющие его поиски к противоположным краям поля художественного эксперимента без попытки непременно их достичь. С одной стороны, вектор его опытов нацелен в сторону предельного усложнения художественной формы. Речь о таком возложении на себя автором дополнительных формальных ограничений сверх привычных, конвенциональных, что он вплотную приближается к границе, отделяющей искусство поэзии от словесной эквилибристики, чьи художественные достоинства уже не столь очевидны и вызывают подозрение, не имеет ли читатель дело с розыгрышем, а не с авангардистской эстетической провокацией. Подобные опыты делают Германа Лукомникова одним из заметных адептов поэзии формальных ограничений, прежде всего – поэтической палиндромистики, где Лукомников – признанный мэтр:
отмечены ныне чем-то
или:
Ежа жуя, уже ужу ежу я уже же!
Впрочем, у него немало панторифм:
Жалости? Ха!
Жало стиха!
логогрифов:
Ври
в рифму
«волноходов» и «волнозвучий»:
Язык Говори Сам
[Язык Говори Сам]
говорюговорюговорюгаворюга
«разносмыслов»:
ловлю неволю
ловлю неволю
Он охотно разрабатывает обнаруженные или описанные другими жанровые формы, например, миниграммы (термин Сергея Федина):
Всё поем.
Все поём.
Как и положено наследнику авангардистской традиции, Лукомников культивирует и свои собственные формы, например, давно являющуюся его визитной карточкой форму моностихов (реже – из двух и более строк), построенных на «скрытых» рифмах, например:
Я стихи пишу про хиппи
или:
Быть собой самим не бойся
Такие формы сам поэт называет «скрытыми рифмами» (или – в черновых файлах – «скрифами»): для автора от внутренней такая рифма отличается тем, что рифменная граница проходит внутри слова, а не между словами, что при записи никак не подчеркивается и для обнаружения требует от читателя особой восприимчивости к звучанию стиха. Другие примеры авторских «форматов» – соединение «скрытой рифмы» с панторифмой дает особенно изысканные «раскладухи» – еще одно понятие Лукомникова («тепло хоть и плохо», «а меня это меняет»), цитанты (разновидность центона – «творчески искаженные цитаты», «цитаты-мутанты»):
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи уже вообще не слышны
Впрочем, Лукомников, как и его гетероним Бонифаций, в области поэзии формальных ограничений не впадают в крайности поэтической комбинаторики. Его/их экзерсисы в этой области уравновешиваются опытами минимализации поэзии, причем сразу в двух направлениях. В русле стратегии «минимального обращения» (В. Кулаков) (минимализма «нередуктивного», «структурного») поэт развивает направление, названное им самим «плаги-артом», присваивая и переприсваивая понравившиеся ему строчки, строфы, целые стихотворения и даже книжки других авторов. Наиболее ярким
См.: Русская поэтическая речь – 2016. Антология анонимных текстов. Челябинск: Издательство Марины Волковой, 2016. С. 535–536. См. также с. 28–30 настоящего издания.