Память льда. Том 2. Стивен ЭриксонЧитать онлайн книгу.
Парана была вымученной.
– Ты – Кованый щит.
– Да, – прошептал Итковиан. И да простит меня Фэнер, то, что ты сделал – безжалостно. – Я – Кованый щит.
– Я чувствую это в воздухе, – сказал Паран, пытаясь перехватить взгляд Итковиана. – Он… он очистился.
Да.
И я ещё не закончил.
Остряк смотрел, как малазанец и его целитель говорили с командиром «Серых мечей». Туман в мыслях, окутывавший его, как он осознал, уже несколько дней, начал рассеиваться. Подробности обрушивались на даруджийца, и очевидность изменений в нём самом тревожила Остряка.
Его глаза видели… иначе. Нечеловеческая острота. Любое движение, даже самое мелкое или далёкое, привлекало его внимание, повышало бдительность. Определялось как незначительное или как угроза, добыча или неизвестность – инстинктивные решения теперь принимались не где-то в глубине, а у самой поверхности разума.
Остряк чувствовал каждую свою мышцу, каждую связку и кость, мог сосредоточиться на каждой отдельно от других, достигая такой пространственной чувствительности, которая делала контроль абсолютным. Он смог бы идти по лесной подстилке совершенно беззвучно, если бы захотел того. Он смог бы застыть, затаив дыхание, и стать совершенно неподвижным.
Но перемены, которые ощущал даруджиец, были куда глубже этих физических проявлений. Поселившаяся в нём жестокость принадлежала убийце. Холодная и безжалостная, без сочувствия или сомнения.
И это понимание пугало его.
Смертный меч Тигра Лета. Да, Трейк, я чувствую тебя. Я знаю, что ты из меня сделал. Проклятье, мог хотя бы спросить.
Остряк посмотрел на своих последователей, понимая, что именно этим они и были. Последователи, его собственные Присягнувшие. Ужасная правда. Среди них Скалла Менакис – нет, она не принадлежит Трейку. Она выбрала Старшего бога Керули. Хорошо. Если бы она преклонила передо мной колени, мы бы думали не о религии… и насколько же это вероятно? Ох, женщина…
Почувствовав его взгляд, Скалла посмотрела на него.
Остряк моргнул.
Она подняла брови, и даруджиец понял её тревогу, которая ещё больше его изумила – единственный ответ на тот ужас, который вызывал у него прячущийся внутри жестокий убийца.
Скалла помедлила, затем подошла к нему.
– Остряк?
– Да. Такое чувство, что я только что проснулся.
– О, похмелье сказывается, уж поверь.
– Что тут происходит?
– Ты не знаешь?
– Думаю, знаю, но не уверен – в себе, в своих же воспоминаниях. Мы обороняли дом, и дело повернулось страшней, чем грязь у Худа на сапогах. Ты была ранена. Умирала. Тот малазанский солдат вылечил тебя. А это Итковиан, и жрец только что у него в руках рассыпался в пыль… боги, ему бы надо было помыться…
– Храни нас Беру, это и правда ты, Остряк. Я уже думала, что я… что мы потеряли тебя.
– Похоже, часть меня потеряли, женщина. Все мы.
– С каких это пор ты стал религиозным?
– Шуточки Трейка. Я не такой. Он сделал ужасный выбор. Покажите мне