Колокольчики Достоевского. Записки сумасшедшего литературоведа. Сергей НосовЧитать онлайн книгу.
(тот для первого раза двумя годами условно отделается), – это все обсуждалось в печати, даже телепередача была… Но может быть, тут другое – высота полета, понимаете ли. Одно дело зверское убийство с потрошением, выколотые глаза, поедание отрезанных фрагментов тела, бурный оргазм – необузданные страсти, жар, и другое – какое-то заурядное ограбление несчастных вьетнамцев.
А не кажется ли Вам, Евгения Львовна, обладание редчайшей фамилией может побудить к чему-то особенному в поведении человека, ему ж на роду так написано? Вот и Свидригайлов – тоже фамилия из уникальных… А Раскольников? Мать Раскольникова не только статьей сына гордилась, она и о своей фамилии (в подготовительных материалах) с гордостью говорила, дескать, двести лет этой фамилии, – а ведь нам в жизни не попадались Раскольниковы… Чикатило тут вне конкуренции… А тут еще и отчество не из самых распространенных – и что? – когда Андрей Романович о Родионе Романовиче своим ученикам рассказывал, не возникало ли у него ощущение, подсознательно пусть, кровного родства с персонажем?..
У Достоевского вполне мог появиться Чикатилин какой-нибудь, он такое любил…
Да что я на Чикатило этого переключился? Ну его. В заявленной книге случай его стоит лишь упомянуть как параллель авторствованию “под судом”. Психотип же совсем другой.
Хотя относительно Раскольникова тоже вопрос можно поставить ребром: сам-то он мог бы стать серийным убийцей?
И знаете, как, Евгения Львовна, отвечу… А вот утвердительно Вам отвечу. Если бы у Раскольникова первый опыт вполне успешно прошел (то есть подтверждено эмпирически было бы, что “право имеет”), неужели остановился бы? Нравственные убеждения просто требовали бы продолжения. Тех деньжат, что добыл по первости, явно не хватило бы для крупных гуманитарных проектов, стартовый капитал маловат. Отказ от продолжения равносилен признанию бесполезным первого акта, стало быть, вся идея ставится под сомнение. Да что ж останавливает? Всяких “вшей” в Петербурге хоть пруд пруди – расширяй свои возможности во благо человечества, раз у тебя такая программа благородная.
В окончательном тексте герой проговаривается. Он говорит Соне вскоре после признания: “Пойми меня: может быть, тою же дорогой идя, я уже никогда более не повторил бы убийства”. Вот ведь как!.. Значит, и другое “может быть” мысленно допускалось?.. Значит, мог все-таки, “тою же дорогой идя”, и “повторить”, получается? Если бы сумел доказать себе, что не “тварь дрожащая” и “право имеет”?
Я к тому, что в случае успеха первого дела (на что и был расчет) Раскольников непременно стал бы на тропу серийного убийцы (чего хоть и не было в планах, но по логике “проекта”, по целеполаганию, непременно должно было б случиться). Альтернатива тому: неудача “проекта” – убийца не выдержал, сломался.
Вы скажете, о том и роман – в обязательном порядке убийца не выдержал бы. Иного варианта будто бы Достоевский и допустить не может. Ну да, коль скоро он именно этому человеку поручает убийство двух