Повесть о настоящем генерале. Василий Иванович ИвановЧитать онлайн книгу.
светлый дом стал его крепостью, семейным гнездом.
Жена Анатолия была из местной рыбацкой семьи. К моменту моего увольнения у них уже было пятеро сыновей, от двух до четырнадцати лет. Любая семья стремится к поддержанию связей с родственниками. Родственные отношения – это не просто кровное родство, а и общность мировоззрения, культурных традиций, единые жизненные ценности.
И наш отец Владимир Иванович в свои 96, оставаясь главой семьи, советовал мне навестить брата. Он говорил, что братство – это не просто кровные узы, но нечто большее: священная связь душ. Это союз, сотканный из доверия, подкрепленный опорой взаимопонимания, освященный уважением. В братских объятиях расцветает забота, подобная саду, где каждый лепесток – это желание разделить бремя и приумножить радость. Братство – это открытая книга души, где искренность и эмоциональная близость позволяют вместе пережить опасности и разочарования, достигнуть сокровенной мечты. Оно становится компасом, направляющим личностное становление и определяет главные ценности и представления о мире. Подлинное братство произрастает из искреннего стремления понять другого, принять его таким, какой он есть, и идти с ним рука об руку по извилистой дороге жизни.
Вот поэтому я понимаю Анатолия, почему он выбрал жизнь в поселке Тихий. Наше детство прошло в живописной дельте Кубани, там, где тихие воды лимана Куркуй ласкали берега родного хутора. В детстве охота и рыбалка были для нас не просто увлечением, а самой сутью жизни, воздухом, которым мы дышали. Редко, когда мы возвращались домой с пустыми руками: то утку подстрелим, то зайчишку, но чаще всего – с серебристой добычей. Рыбалка была не только забавой, но и насущной необходимостью. Добротный улов кормил нашу семью не один день, и потому родители поощряли нашу страсть. Нашим верным спутником была старая берданка 24-го калибра. С потертым ложем и обугленным от времени стволом она хранила следы былых лет, но служила нам верой и правдой. Дедушка Иван, оставивший нам в наследство это ружье, рассказывал, что ещё его дед привёз её с русско-турецкой войны, когда берданки стояли на вооружении русской армии, и она долгие годы служила надежным кормильцем семьи. Брат мой стрелял без промаха, словно чувствовал душу этого ружья. Этот прадедовский трофей, пропитанный пороховым дымом и отзвуками далёких сражений, продолжал верно служить и нам. Конечно, ни о каком разрешении на оружие и речи быть не могло, как и об охотничьем билете. Но в те послевоенные годы на это смотрели сквозь пальцы, позволяя людям добывать пропитание, кто как может. Порох, правда, нам не продавали. Но на самой окраине хутора, там, где располагалось наше футбольное поле, зияла рана, оставленная войной – воронка от бомбы, угодившей в грузовик с боеприпасами. Обнаружилось это случайно, когда председатель колхоза решил распахать поле под клевер. Плуг трактора зацепил ржавую раму полуторки и вывернул из земли проржавевший остов автомобиля с десятком снарядов. Приехавшие сапёры