Солдат на войне. Фронтовые хроники обер-лейтенанта вермахта. 1939 – 1945. Вильгельм ПрюллерЧитать онлайн книгу.
сопротивление, сложить оружие и выйти к нам. С ними ничего не случится, ничего и ни при каких обстоятельствах.
Большая часть поляков не осмеливается сдаться, потому что их офицеры говорят им, что они будут расстреляны нами, их будут пытать и т. д., что, конечно, является совершенным вздором. Совсем наоборот: с ними будут обращаться особенно хорошо. Ни с кем из них ничего не случится, им даже не скажут ни одного грубого слова, хотя эти поляки проделывают с нашими солдатами омерзительные вещи. Я удивлен тем, что польские офицеры, которые должны быть людьми с сильным характером, позволяют творить такое. Но если знать, что польские офицеры просто бросают своих солдат, когда складывается сложное положение, когда становится опасно, то все это становится понятно. Позавчера, когда мы захватили более сотни пленных, они сами рассказывали нам о том, что происходит: когда наши танки ворвались в лес, офицеры исчезли, бросив солдат, и тогда некоторые из солдат пришли к нам.
Наша артиллерия начинает грохотать где-то вдали с трех часов утра. Поляки полностью окружены, и у них нет выхода. Но какой нам от этого толк? Эти части сдадутся, и нам сразу же поступает новый приказ. Для нас как для мобильной дивизии не будет мира, пока война полностью не закончится. А сколько она продлится? Дорогая Хенни, надеюсь, что это будет недолго. Две недели? Месяц? Или дольше?
Это в природе вещей, что по мере того, как осень будет продолжаться дальше, нам будет все труднее, так как будет все более холодно и сыро. До сих пор ночи были позимнему холодными, а днем стояла жара, как в кипящем котле, но теперь и в дневное время солнце больше не появляется. И нам приходится целый день ходить в шинелях. Мне остается только удивляться, что никто до сих пор серьезно не заболел.
Как часто я думаю о доме! В пять утра в воскресенье днем у меня был такой приступ икоты, что я твердо решил, что это ты думаешь обо мне. И мысленно я представил, как ты сидишь дома за кофе и думаешь о своем Манки.[23]
Можешь ли ты представить, как часто я думаю об отпуске домой? Удивление! Безумная радость! Праздник! А потом ванна и сон. Сон! Потому что я так устал. В качестве первого обеда я хотел бы цыпленка с паприкой. А потом рассказать тебе обо всем – это ведь займет какое-то время?
Каждый день мы берем новых пленных, которые по собственной инициативе выходят из лесов. Некоторых из солдат бросили в беде их собственные офицеры, и теперь они бродят по лесу. Некоторых из них держат под дулом пистолета свои офицеры, по большей части евреи, и заставляют сражаться! До наступления вечера я захватил 26 пленных, некоторые из которых хорошо говорят по-немецки. Я разговаривал с ними по дороге в лагерь для военнопленных и узнал много интересных вещей, в основном подтверждавших то, что мы уже узнали от поляков. В лагере для военнопленных я слышал речь фюрера – всего несколько фраз, адресованных англичанам. Позже я узнал от многих, что фюрер заявил, что победное окончание польской войны – вопрос всего лишь нескольких дней.
Сегодня я все еще жив, как и вы с Лоре. Все мы!
20 сентября
Так Хенни дома называла Прюллера. (