Сказания новой Руси. Рассказы, сказки, памфлеты, эссе. Геннадий МурзинЧитать онлайн книгу.
страны на перекрестке не станет тупо стоять и по-бараньи тупо глядеть на светофор, предостерегающе мигающий красным, а ринется, ловко ускользая от колес автомашин и горделиво ухмыляясь, вперед.
Или тот же француз: ему, тупорылому, даже в голову не придет, чтобы помочиться в лифте, или справить большую нужду на лестничной площадке собственного дома, а обитатель страны, о коей идет речь, сделает всё это, не раздумывая, хотя в нескольких метрах его собственная квартира и с собственным унитазом. Прелесть для него вся в том, чтобы нагадить, чтобы гадость видели и чувствовали другие.
А чопорные англичане, извиняющиеся перед всеми и даже за то, чего они никогда не сделают? От такого занудства, считает наш обитатель, сдохнуть можно; сей абориген воспринимает за честь нахамить любому, обложить по-крупному каждого и опять же обожает все это делать публично.
Иноземец, узрев этакое, только покачает головой. Иногда, правда, после обретения дара речи, все-таки спросит:
– Не стыдно?
В ответ – услышит лишь зычный хохот и вековую мудрость: стыд, дескать, – не дым, глаза не выест.
И японец тоже хорош: снимет взяточку на грош, а после долго-долго кланяется, виновато кается и до конца своей жизни у всех просит прощения. Ну, как тут соседу японца не взъерепениться и не начать плеваться, а? Ведь наш-то брал, берет и будет брать всегда (если не «зеленью», то борзыми щенками непременно) и при этом никаких там угрызений или еще чего-нибудь этакого, диковинно-заморского чуда.
При всем при том обитатель сказочно богатой страны непритязателен в быту: готов десятилетиями жить в какой-нибудь халупе, одеваться во что попало, носить на вечно немытых ногах лапти или, в самом крайнем случае, пластиковые «шлёпки», завезенные одним из южных соседей. И это не по бедности или скупости, а, как сам обитатель заявляет, единственно из-за пользительности для тех же его ног: не преют, говорит, и не потеют, так что тратиться на благовония уже не надо. Стало быть, опять-таки выгода!
И, наконец, в этой стране отношения между властью и подданными весьма и весьма специфичны. А все дело в том, что народ с необыкновенной страстностью влюбляется в любого, кто над ним восседает, то есть в вождей. И дня прожить без вождей – больших или совсем-совсем крохотных – не может. Нет вождя, считает этот народ, значит жизнь пуста, пресна и, по большому счету, даже омерзительна. При этом, слушая вождя, он счастливо улыбается, точь-в-точь как младенец, три дня назад покинувший утробу матери и не разумеющий ничего из того, что предстает пред его глазёнками.
Тут надобно оговориться. Летописцы свидетельствуют: редко, крайне редко, но случается, что вспыхнувшая нечаянно любовь к своему Верховному Правителю скорёхонько угасает и перерастает в свою противоположность – в столь же яростную ненависть. Тут и до смертоубийства рукой подать. Так случилось два с половиной десятка лет назад, когда неожиданно на верх взлетел Он. Поданные, не смекнув сразу-то ничего, его сильно и нежно залюбили,