2084, или Планета крыс. Александр ШушеньковЧитать онлайн книгу.
(по задумке разработчиков – «счастливыми») глазами-лампочками, в это время, кроме транслирования книги Оруэлла, готовил для Ильи обед.
– Тряпки, которые на Западе клали на пол, – тотчас отозвался Ли.
Ответить роботу было нетрудно, поскольку в его механическую голову китайские умельцы заложили все знания, накопленные человечеством. Ли ловко подбросил питательный соевый блин над сковородкой и продолжил певучим голосом с шанхайским акцентом:
– «… и старыми половиками. Напротив входа на стене висел плакат, слишком большой для помещения. На плакате было изображено громадное, больше метра в ширину, лицо, – лицо человека лет сорока пяти, с густыми черными усами, грубое, но, по-мужски привлекательное. Уинстон направился к лестнице…».
«Грубое, но, по-мужски привлекательное». Илья покосился на робота. И почему братья-китайцы сделали ему такую глупую физиономию? Никакой мужской привлекательности. И – без усов.
Илья был не прав. Робот имел вполне нормальную внешность: безупречно-гладкое лицо с подвижным носом-анализатором, живо следящим за содержанием кислорода в воздухе; рост, соответствующий среднему счастливцу империи; могучие руки, вращающиеся на 360 градусов, и был заряжен программой, которая позволяла вести с ним нормальный гуманоидный разговор. Несомненным плюсом были десять регулируемых уровней IQ – от полного идиота до мозгов преподавателя ИМГИМО профессора Чуркина. Ли был вполне себе русийским, и единственной, не совсем отечественной манерой электронно-механического помощника, была его привычка щурить глаза-лампочки. Вернее сказать, – попытки щурить, потому как – лампочку-то особо не сощуришь. Имелись и недостатки: во-первых, у Ли была нагло-фамильярная манера «тыкать» Илье (на замечания робот отвечал, что «в Китае так принято»). Во-вторых, он любил цитировать древнего китайского правителя Мао Цзедуна. В-третьих – был электроалкоголиком: иногда самовольно надолго подключался к розетке, после чего терял рассудительность и равновесие, начинал довольно пошло острить и распевать песенки периода Новой Смуты.
Впрочем, робот со своими обязанностями по приготовлению пищи для Ильи, уборкой каюты, взаимодействием с электронным корабельным мозгом и прочими мелочами вполне справлялся. Главное же – он разнообразил Илье досуг: развлекал его беседами и читал на разные голоса книги из рекомендованного дедом Александром списка.
– «… действовал режим экономии, – продолжал между тем робот, доставая из холодильника гаоляновую курицу, – готовились к Неделе ненависти. Уинстону предстояло одолеть семь маршей; ему шел сороковой год, над щиколоткой у него была варикозная язва; он поднимался медленно и несколько раз останавливался передохнуть…».
Удивительно устроен мир! Всего-то прошло сто лет с той поры, что описана в книге, а как все переменилось… «режимы экономии», «недели ненависти», «варикозные вены»… Тяжело жилось древним! То ли дело – у нас: никакой экономии, все есть благодаря трудам и заботам Его величества