Сила отчуждения. Сергей ИвановЧитать онлайн книгу.
чинали казаться душными. Однако снимать их не хотелось – уж очень надежными они себя показали. Такое ощущение, будто едешь в танке.
Опять их осталось двое: два друга, два богатыря-рыцаря, король Артур и Светлан… э-э… королевин муж. Он же доверенный ее посланник в эти недружественные места – можно сказать, голубь мира… гм… эдакая птичка, вымахавшая за девять футов и под четыре центнера. (А сколько, интересно, весит страус? Уж наверняка меньше. Хотя в здешнем мире, возможно, еще сохранилась птица моа. Не говоря о драконах.) Первую часть своей миссии они выполнили, достигнув соглашения с воинственными великанами, – осталось поладить с графом де Бифом, номинальным вассалом Анджеллы и могущественным правителем Междуречья, претендующим и в королевстве на первую роль. Или же, наоборот, оторвать ему башку, если в той совсем не окажется мозгов.
Вообще, с послом лучше обращаться аккуратно, раз уж он – богатырь, а вдобавок восседает на громадном шестиногом звере, силой не уступающем слону, но больше смахивающем на чудовищное насекомое, закованное в шипастую броню. Тем более стоит остеречься, когда таких послов двое, потому что вместе они опаснее целого войска. Собственно, поэтому им не требовалась охрана – да и кто бы угнался за их трофейными «лошадками», скоростью не уступавшими вездеходам? А совладать с шестиногами могут лишь богатыри. Либо Пропащие Души – беспощадные и неукротимые чудища, нагрянувшие на этих зверях из Провала и сразу принявшиеся истреблять сапиенсов. Первую их волну кое-как удалось погасить. Но через пару месяцев ожидался второй вал, куда более страшный, – затем и отправились самые могучие из друзей Анджеллы в этот поход, чтобы перед лицом общей угрозы попытаться сплотить вчерашних противников. Кстати, теперь, после недавней стычки с Пропащими Душами, на каждого богатыря приходилось по два шестинога. Хотя зачем трудноуязвимым и неутомимым зверюгам может понадобиться смена?
Щурясь на закатные лучи, Артур вдруг принялся декламировать вирши какого-то здешнего поэта, прославляющие радость бытия, – не слишком складные, зато от сердца. И звучный глубокий голос его вполне гармонировал с энергичными строками.
– Что, и тебя пробрало? – поинтересовался Светлан, когда король наконец иссяк. – Действительно, после темных глубин, откуда мы выбрались, начинаешь ценить простые радости.
Гулко хохотнув, Артур заметил:
– Похоже, даже киса довольна, что вырвалась из пещер, – ишь, разнежилась на солнце!
Машинально Светлан поглядел на помянутую «кису», разлегшуюся перед ним на просторной спине шестиноге. Она вправду относилась к семейству кошачьих, хотя больше походила на гигантского леопарда – размером эдак с тигра. А еще кобрис напоминала змею, причем ядовитую. Темную ее шкуру расцвечивал изумительный узор, словно составленный из мерцающих чешуек, верхние клыки проступали из-под губы, точно у саблезуба. А при угрозе или в раздражении она распушивала гриву в капюшон, сразу будто делаясь крупней, – отсюда и прозвище.
Это был то ли подарок Лу, Праматери великанов, то ли ее соглядатай. Скорее второе – уж слишком явственно Светлан ощущал сознание пещерного зверя. А тем более его должна была слышать Лу.
– Или она успела полюбить нового хозяина? – прибавил Артур.
– Когда речь идет о котах, вряд ли можно говорить о любви – скорей о доверии. Ожидать от них жертвенности, как от собак…
– Например, от нашего Пса? – с усмешкой подсказал король.
– Пес – особый случай, – возразил Светлан. – Слишком долго он живет и слишком хорошо знает нас. Для него люди давно спустились с небес. Кстати, и я, чем старше делаюсь, тем легче верю в плохое. Это совпадение или закономерность? Может, все сапиенсы с возрастом делаются циниками?
– По-твоему, кобрис можно отнести к сапиенсам? До сих пор-то мне не встречались разумные кошки.
– У каждого чуда есть пределы. В кошачью черепушку разве уместится разум? А вот у этой животины мозгов побольше, чем у любого льва. К тому ж, она прошла отличную выучку.
– Если ты циник, – спросил Артур, – чего ж не удалишься от мира в какой-нибудь скит?
– А я и удалился, – нахмурившись, сказал Светлан. – В сказку. Во всяком случае, люди здесь настоящие. Или лучше сказать: «стоящие»?
– Выходит, в нас ты пока веришь?
– Ну, ты для меня эталон – ходячий. Я по тебе себя меряю.
– И во сколько монархов оцениваешь себя? – усмехнулся Артур.
Теперь их послушные шестиноги бежали рядом, почти смыкаясь боковыми шипами, а их широкие спины словно бы скользили над тропой, смахивая на единую платформу. Вот если б их впрямь скрутить болтами или, скажем, сплавить…
– Но иногда мне кажется, что это грезы, – продолжил Светлан. – И что всех вас: любимую, друзей, – я себе придумал.
– Во всяком случае, это неплохо стыкуется с теорией Фридриха, – заметил король. – Ведь он утверждал, будто наш мир… э-э…
– Виртуальный, – подсказал Светлан.
– Да. Или, как он выразился, «сон мирового разума». Впрочем, иные считают, что и ваш мир – сон. И, однако, продолжают в нем жить.
–