Светорада Медовая. Симона ВиларЧитать онлайн книгу.
столь мудрой и привлекательной жены… И хотя Гуннхильд всегда знала, что не отличается красотой – и чертами лица груба, и слишком рослая, и в бедрах с возрастом раздалась, – слова мужа взволновали ее. Позже многие замечать стали, что Гуннхильд старается принарядиться к его приходу, даже надела давно покоящиеся на дне сундука золотые полукружья сережек, а еще лицом нежнее стала и не так строга к челяди и домашним за нерадивость.
Однако была в Ростове пара, которую вся эта суматоха и разговоры о Стрелке и Свете только раздражали. Это были Усмар и Асгерд.
Как-то Усмар пришел домой из детинца мрачнее тучи. Асгерд спросила:
– Ты сегодня не в духе, муж? Что-то не ладится с посадником?
Тиун молча разгребал ложкой овсяную кашу, потом резко отодвинул от себя тарелку, и его рот скривился в короткой холеной бородке, как будто он ел какую-то гадость, а не горячую, приправленную медом овсянку.
– Ты вон все меня упрекала этой пришлой Светой… этой Медовой, – заговорил он, – однако, признаюсь, она мне как кость в горле.
Оказалось, что эта вертихвостка Медовая неплохо разбирается в вычислениях и цены знает не худо. По совету Стрелка Путята вызвал ее к себе, потому что у него возникло подозрение по поводу дани, положенной для отправки князю. Посадник посчитал, что в этот год дани вышло меньше, чем в прежние времена, и сколько бы Усмар ни объяснял ему, что и пушного зверя в этот год привезли недостаточно, и меду не донесли, а уж о руде и воске говорить не приходится, Путята все теребил ярлыки об оплате, сопоставлял, путался и ворчал. А потом вызвал на подмогу Свету, решив положиться на ее умение. А та, просмотрев счета, указала Путяте на недоимки. Путята на Усмара и накинулся. Тиун пояснял, отчего так вышло, но эта рыжеглазая тут же из-за плеча посадника указывала, где расчеты не сошлись и где стоит провести проверку по селениям данников, чтобы затем сравнить с тем, что хранится в кладовых да амбарах.
Асгерд слушала обиженные речи мужа, прикрыв глаза длинными золотистыми ресницами. Не перебивала, не задавала вопросов. Она-то, конечно, догадывалась, что Усмар и впрямь мог кое-что не отправить в закрома посадника, и знала, что клети самого Усмара сейчас просто ломятся от товара. Но говорить ему об этом и попрекать не хотела. Если ее муж так решил – значит, так тому и быть. И не ее забота волноваться о том, как Путята в Новгороде отчитается за дань. А то, что они с Усмаром обогатились за счет дани, даже хорошо. Асгерд, дочь приезжего варяга, полюбила жить в роскоши, какой у отца родного не знала, и очень ценила жизнь в богатом тереме, возвышавшемся на крепкой подклети. В нем было много покоев, и супруги не теснились, подобно домочадцам в усадьбе ярла, которые ночевали между общих стен с челядью, а могли уединиться в собственной одрине[70]. Ей нравилось спать на мягких перинах, ходить по половичкам из пушистых медвежьих шкур. Асгерд с нетерпением ждала,
Одрина – спальня; от слова «одр» – ложе.