Каменная могила. Александр ТавровскийЧитать онлайн книгу.
И каждый бы исступлённо повторял:
– Господи! Да не минует меня чаша сия!
И всё было бы, как у людей! А то разве евреи – люди? И разве Христос – не еврей?
В два пополудни двери не открылись. Сержант что-то шептал в рацию, а та отвечала ему глухим властным дребезжанием. Люди начали задыхаться от страха, их жизнь кончалась. Чудо, как вчерашняя лужа, быстро испарялась под солнцем.
Наконец из дверей универсама вышел кто-то в белом халате, встал рядом с ментами, и, не глядя на очередь, отчеканил:
– Граждане! Водку не завезли. Прошу всех разойтись!
На какую-то долю секунды очередь растерялась. Не все и услышали эти страшные слова. А кто услышал, не поверил. Такого просто не могло быть. Ну, там кого-то в застенках, втихаря, по ночам на Золотой, врагов то исть, но чтобы вот так среди бела дня тыщу простых советских людей живьём под нож, как скот! И не когда-то сто лет назад, а сегодня, в это… как его етить!.. судьбоносное и сердцевинное время! Да что ж это деется! Изгрызли тело, а счас и до души добрались!
Мент повернулся к сержанту и дёрнул его за рукав:
– Он чё, рехнулся? Водки полные подвалы! Вчера сам видел: до ночи разгружали.
– Молчи! Есть приказ: беспорядков не допускать!
– А кто приказал?
– Не знаю. Он не назвался. Кто-то из наших, но от имени обкома. В целях улучшения морального климата… Мудаки!
– Так разорвут же!
– Могут.
Очередь уже истекала дурной кровью. Никто не хотел умирать. Все по-русски хотели знать правду.
– Постой, гад! Как это не завезли? Пачему?
Человек в белом халате почесал за ухом и снова, не глядя на толпу, хмыкнул:
– Ну как это… как обычно. Нет машин.
– Врёшь! Под молоко – есть, а под водку – нет? Да ты чё, сука, сам не пьёшь что ли?
Тут только человек в упор посмотрел вперёд и окостенел.
– Пойду посмотрю, – уже неизвестно кому косноязычно проскрипел он, – может уже завезли.
И исчез. А вслед ему неслось жутко похожее на «уррра!!» – «граааами!!»
Прошли ещё три часа. Погром не получался. Громить в универсаме, кроме грязных пустых витрин, было нечего. Да и нечем. Оружия пролетариата, булыжников, под рукой не оказалось. Не завезли! Размягчённый под солнцем асфальт тянулся за ногой, но от земли не отрывался.
Правда, у входа в любой двор во множестве валялись бетонные плиты с торчащими витыми прутами арматуры и вросшие в землю лепёшки цемента. Но чтобы их отодрать, надо было иметь терпение египетского крестьянина, а не мятежную душу русского алкаша. И как тогда быть с очередью? Она давно сломалась, раскрошилась, но всё сильнее прижималась к чёрным дверям винного отдела. Каждый очередник железно помнил, за кем он стоял, запах его подмышек и форму затылка. Должны же, чёрт возьми, когда-нибудь хоть что-то дать! А уйдёшь – дадут непременно! И всё получит тот, кто остался. Как на фронте после смертельной атаки всю водку выпивали оставшиеся в живых и тот, кто в атаку не ходил. За себя и за того парня! Ура! Так шиш вам! Уйди ты сегодня, а я завтра! Ха!
Очередь