Новый Айвенго. Рапира спасает. Владилен ЕлеонскийЧитать онлайн книгу.
парень, косая сажень в плечах, явно нарывался на драку, от него веяло странным холодом, но нас вовремя разнял председатель соревнований, случайно выбежавший из спортивного зала перекусить в буфет. Он умело сгладил шероховатые углы и дипломатично замял скандал.
Мне пришлось изменить внешность. Другого способа возвратиться домой я на тот момент не видел.
Уроки Ивана Шамбы, актёра нашего краевого драматического театра, не прошли даром. Он, добродушный крепыш с пытливыми глазками, даже чем-то похожий по комплекции на папу, был его другом детства.
В славные советские времена, когда отец был на коне, ни одна отцовская вечеринка не обходилась без его деятельного участия. Шамба был тамадой, клоуном и шутом, – всё, как говорится, в одном флаконе, – и именно он первый приобщил меня с малых лет к азам театрального мастерства и сценического фехтования. Позже я увлёкся фехтованием спортивным, но школа Шамбы не исчезла, она была в крови.
Хорошо помня его советы и, как видно, не утратив соответствующие навыки, я легко изменил внешность. По природе утончённый и стройный, с неким шармом в глазах, уж не знаю, на самом деле, каким, но некоторые девочки в классе, вздыхая, почему-то всерьёз сравнивали меня с Аленом Делоном, я имел один существенный недостаток во внешности в полном соответствии со своей фамилией, – бледное лицо и какой-то унылый вид. Видимо, поэтому хулиганы-пацаны из подворотни на нашей улице постоянно кричали мне:
– Эй, ты, Несмеянов, Рыцарь Печального Образа, шагай сюда, мы с тобой такую дуэль на рапирах устроим, что вмиг печаль утолим!
Тогда всё закончилось тем, что, в конце концов, я вверг их в глубокую печаль, когда они как-то раз решили всерьёз подраться со мной на арматурных прутьях, но не об этом сейчас речь.
Теперь, чтобы войти в новый образ, я старался постоянно улыбаться. Отросшая рыжая бородка геолога скрывала унылость и бледность, а наклеенные густые брови свисали на глаза, скрывая их от тех, кто в этих краях ещё их помнил.
Парик «под Высоцкого» дополнял мой великолепный портрет и способствовал маскировке, – на кого-кого, но на Владимира Высоцкого я никогда не был похож. Картину довершали огромные очки с затемнёнными стёклами, якобы от солнца, – они надёжно скрывали мои глаза от тех, кто их всё ещё хорошо помнил.
Чтобы изменить голос, я призвал на помощь свой хронический фарингит, которым стал страдать после не очень удачной операции по удалению гланд. Все вечера перед поездкой я пил холодный кефир прямо из холодильника. Сработало, как срабатывало всегда, – мой голос сел до неузнаваемости.
Стояло бабье лето. Я вдыхал сентябрьский смолистый воздух соснового бора и радовался солнцу. которое, как сказочный колобок, прыгало на пушистых развесистых лапах, словно предлагало мне какую-то забавную игру.
Внезапно крик, пробирающий и ввергающий в оторопь, разорвал сладкую тишину великолепного утра. Сосновый лес, за секунду до этого бывший дивным и умиротворяющим, вдруг наполнился паникой и тревогой.
Я