Там, где лес не растет. Мария СемёноваЧитать онлайн книгу.
считалась гораздо более зимней, чем здешнее побережье. Там и сейчас снегу наверняка было по уши. А уж три-то месяца назад!.. Даром ли шутят про веннов жители Галирада, что у тех в каждой избе по две двери: одна как у всех людей, а другая – на крыше, зимой через сугробы перелезать. По такой поре да в тележке?..
Торговый гость стоял рядом, усмехался в усы и не торопился ничего объяснять. Однако паренёк, как видно, не впервые сталкивался с людским любопытством. Он ответил на невысказанный вопрос, сняв с упора и двинув вперёд ещё один деревянный рычаг. Кожаное днище, снабжённое для прочности деревянными рёбрами, плавно опустилось на землю, колёса же оторвались от дороги. Тележка сделалась ещё больше похожа на лодку. Сразу стало понятно, каким образом в ней можно было ездить по снегу и густым верещатникам. И даже небольшие речки с болотцами, наверное, пересекать.
– Изрядный умелец твой батюшка, – искренне похвалил стражник. Он сам вырос на корабле и понимал толк в разных приспособлениях, облегчающих жизнь странствующему человеку. Но тележка тележкой, а и обязанности не следовало забывать. И он спросил: – А ты, парень, сам чей будешь? Что-то я твоих знаков рода то ли узнать не могу, то ли вовсе не вижу…
И это было отчасти даже подозрительно, ибо мало кто так ревновал свою родовую честь, как венны.
– Моей семье, добрый господин мой, ни к чему особые знаки, – отвечал словоохотливый путешественник. – Потому что мы всюду дома, где лес есть, а там, где лес не растёт, венну и делать нечего, ведь так? Мы – дети Кокорины[1]: Хонга да Конда, Голомень да Разсоха, Мяндач да Железный Дуб… – Тут он улыбнулся и развёл руками, и стало понятно, что сейчас речь пойдёт о его собственном прозвании. – Ну и Коренга́[2], конечно. Ибо как в добром лесу да без коряги? Никак!
Он густо окал, как всё его племя, и, произнося своё имя, выделил голосом последнюю букву, так что стражник даже не вдруг узнал знакомое слово. В Галираде его произносили иначе и с иным ударением: «ка́ренга». Старшина поневоле вздохнул про себя. Он, конечно, успел рассмотреть, что ноги парня даже под толстой меховой полстью[3] выглядели слишком худыми. И, пока тот возился с рычагами, совсем не помогали движению тела. Коренга был калекой. Вполне сообразно имени – корягой в красном лесу. Стражник подумал о том, что в городе, где он, островной сегван, привык чувствовать себя своим, этому парню из соседнего племени, пожалуй, придётся запастись терпением не только против суетного любопытства зевак. Весьма вероятно, что над ним ещё и за его выговор станут смеяться, начнут дразнить, имя на все лады перекраивать…
Старшине вдруг стало стыдно. Он ведь и сам едва не спросил, что за великая надобность посередь зимы погнала безногого из дому, от тёплой печки, от отцовой заступы, от мамкиных пирогов. Проглотив вопрос, которого нипочём не задал бы здоровому, он сказал:
– Товара, так понимаю, с собой не везёшь… Не пса ведь на продажу привёл?
Коренга улыбнулся ещё шире и обнял любимца