Остров Проклятых. Сергей МогилевцевЧитать онлайн книгу.
приятного и хорошего, так много положительных примеров, что нет смысла писать о негативном. А если сами не сможете найти в жизни вдохновляющие примеры, приходите к нам, мы с радостью их вам покажем. Тем более сейчас, после присоединения Крыма к России, такие примеры множатся день ото дня. А пока давайте заканчивать, времени совершенно нет, очень, знаете ли, много работы в последние дни.
– После присоединения Крыма к России?
– Опять ерничаете! – укоризненно сказал он, и помахал в воздухе указательным пальцем. – Не можете вы спокойно и ответственно принять то, что вам говорят, но, впрочем, это простительно, поскольку вы писатель. Можете идти, и, как я уже советовал, отдохните какое-то время, не делайте ничего, и, главное, никуда ничего не посылайте. Особенно в Киев, где правит бал фашистская хунта.
Он протянул руку, и я машинально пожал ее. Рукопожатие у него было такое же неопределенное, как и его лицо, то есть по нему нельзя было определить, друг он мне, враг, или вообще нечто иное.
10. Берег
Конец мая. Прозрачное море похоже на огромное зеркало, в котором отражаются небо, облака, растущие у берега сосны и неподвижные, изъеденные солью и волнами, буны. Чайки пикируют вниз с пронзительными сердитыми криками, в которых заключено все: и страх потерять обретенную когда-то свободу и высоту, и жалоба на то, что в море совсем не осталось рыбы. Чайки всегда кричат жалобно и сердито, они небесные комиссары, им с высоты хорошо видны пороки и недостатки людей. А также их достоинства, если они, конечно же, есть. Но чайки с людьми слишком разные, они существуют в совершенно разных мирах, и у них нет ничего общего. Разве что мечта некоторых одиночных людей о свободе и о высоком полете, которая почти никогда не бывает исполнена. Кроме того, чайки великие пересмешники, они постоянно высмеивают тех, кто внизу. Высмеивают собак, заставляя их поднимать голову кверху, бешено лаять, а потом мчаться вслед за спикировавшей к ним с высоты чайке. Высмеивают машины и другие движущиеся механизмы за то, что они не могут летать, как они. Высмеивают редких, первых, лежащих на камнях, отдыхающих за то, что они по неизвестной причине притворяются мертвыми. Ну и, разумеется, высмеивают меня. Они высмеивают меня за то, что я на море, рядом с бунами, на небольшом укромном пятачке, жгу свои рукописи. Писатель должен регулярно жечь свои рукописи, если он не хочет потонуть в ворохе слабых, и по разным причинам не получившихся вещей. Некоторые вещи могут настолько вас измотать, настолько ослабить физически и морально, что единственный способ избавиться от них – это торжественно сжечь, понимая, что этим актом всесожжения ты очищаешь свое тело и свою душу, и открываешь путь чему-то новому и гениальному. Все великие писатели и поэты жгли свои рукописи, очень часто при свечах, с бокалом вина в руках, в торжественной и благоговейной тишине. Торжественность и благоговейность – это обязательное условие сожжения рукописи. Действо это абсолютно интимное, и во время него рядом с вами не должно находиться ни единой души. Только вы и те рукописи, которые вы сжигаете. Ну и, конечно, огонь. И больше никого. Некоторые поэты сжигали свои рукописи на специальных блюдах, иногда серебряных,