Падение Царьграда. Льюис УоллесЧитать онлайн книгу.
а тех, которые захотят знать больше, отправляй ко мне. Ты же сам, сын Иадая, также называй меня князем, но знай, что я на восьмой день после своего рождения был обрезан по закону Моисея, и это я считаю гораздо почетнее моего титула.
– Так ты, князь…
– Я еврей, так же как твой отец к ты.
Уель улыбнулся при мысли, что его соединяли узы одинакового происхождения и веры с такой могущественной особой.
– Ты видишь, – продолжал князь Индии, – я точно исполнил свое обещание явиться сюда через шесть месяцев после получения тобою моего письма. Ведь этот срок еще не прошел.
– Сегодня его последний день.
– Я писал тебе, находясь в Чипанго, на острове великого восточного моря. Спустя тридцать лет после того, как я поселился на этом острове, я случайно увидел спасшегося от кораблекрушения еврея из Константинополя, и он мне сообщил о смерти твоего отца и твоем имени. Тебе не мешает знать, что я всего провел в Чипанго пятьдесят лет и преимущественно занимался там изучением местных религий. Их две: от одной, грубой мифологии, без греческой или римской поэзии, я отвернулся с презрением, а другая буддийская, имеет много общего с христианством. С тою же целью изучения религий я посетил впоследствии Мекку, а затем через Египет прибыл сюда. Я потом сообщу тебе, какие намерения я имею насчет моего пребывания в Константинополе.
Видя, что князь Индии устал, Уель начал прощаться, и князь проводил его до лестницы.
Оставшись один в комнате, он позвал прибывших с ним слуг, и двое из них бросились целовать Сиаму, как старого товарища, но третий, молодой негр громадного роста, смотрел с недоумением на незнакомую ему личность, и Сиама вопросительно поглядывал на своего господина.
– Это Нило, сын того Нило, которого ты знал, – сказал последний. – Люби его так же, как ты любил его отца.
Сиама обнял и поцеловал своего нового товарища.
VIII. Розы весны
Целый месяц князь Индии не выходил из своего дома, отдыхая от продолжительного путешествия. Ежедневно он гулял по плоской крыше дома, с которой открывался вид на церковь, возвышающуюся на горе, на Влахернский дворец и на Галатскую башню, но наибольшее его внимание, по-видимому, обращал на себя дворец, и на нем всего чаще останавливался его задумчивый взгляд.
Однажды около полудня он сидел в своей комнате за столом и был погружен в любимое занятие – сравнительное изучение Библии, священных книг Китая, Ригведы, Авесты и Корана. С самого утра он сравнивал определение Бога в различных религиях и наконец устал от долгого усидчивого труда, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Когда он открыл их через несколько минут, то с удивлением увидал, что на него смотрят два другие глаза, такие же большие, черные, как и его. Эти глаза принадлежали детскому, чистому лицу. Он протянул руку, положил ее на черную кудрявую головку и тихо спросил, как бы не отдавая себе отчета в реальности явившегося перед ним образа:
– Как тебя зовут?
– Гуль-Бахар.
– Это турецкое имя,