Тени Шаттенбурга. Денис ЛапицкийЧитать онлайн книгу.
попутно давая представление о его возможностях.
– Это гольбейн, такие швейцарцы любят. Не слишком изящен, но надежен. Видишь – клинок у основания широкий, а к острию на нет сходит? Удобно: даже толстую куртку проткнет. А на обратном ходе можно зубы проредить.
Воин показал, что рукоять сильно расширяется: когда гольбейн держишь в руке, из сжатого кулака выдается массивное оголовье черена.
В следующее мгновение кинжал вернулся в руки Кристиану – и словно потускнел, как тускнеет чешуя рыбы, вытащенной из реки. Послушник сглотнул: ему уже не терпелось научиться владеть клинком хотя бы вполовину так же ловко.
– Будет время – поупражняемся? – произнес Микаэль и, не дожидаясь ответа, развернул второй сверток. – Ужинал?
Желудок Кристиана предательски забурчал.
– Понятно. Я и сам куска не перехватил, хотя столы там ломятся. Ничего, попросил поваренка, он вынес кое-что.
Поваренок попался нежадный: в свертке обнаружились приличных размеров ломоть оленины, исполинская гусиная нога, несколько крупных, в каплях жира, звенышек рыбы и два больших, с кулак – с кулак Микаэля, не Кристиана, – куска сыра. Да еще из мешка телохранитель выгреб с дюжину печений с орехами и пять яблок.
– Налетай.
Юноша взял рыбу и кусок сыра, нюрнбержец вгрызся в гусиную ногу.
– А что там на ужине?
– Да скучища, – с набитым ртом ответил воин. – Всем не по себе, улыбаются через силу. Музыканты по струнам не попадают, дудят невпопад. Жены ратманов за мужей цепляются, словно без них упадут. Была там, правда, фрау одна…
Микаэль цыкнул зубом.
– Красивая? – рискнул спросить Кристиан.
– Мм? Ну да, красивая, но не в том дело. Говорят, живет одна в имении за городом: ни мужа, ни детей, вовсе родни никакой. Хозяйство у нее чудное: вроде и обустроено, и земли немалые, а хлеба не растит, скота – с гулькин нос, пива не варит, сыра не делает, кож не готовит. Немного меда купцам продает, да и то не каждый год. И все. С каких денег-то живет? Может, наследство? Странное дело.
Кристиан не нашелся что сказать, поэтому промолчал. Да и рыба оказалась на удивление вкусной. Проглотив последний кусок, Микаэль потянулся и вкусно зевнул. Юноша тоже не сдержался: зевок чуть не разорвал ему рот.
– Э-э, да ты, брат, носом клюешь… Давай-ка иди спать, – хлопнул его по плечу нюрнбержец. – Время позднее, а день небось будет не из легких.
– Но ведь надо, чтобы отец Иоахим на бумагу печать поставил. И Девенпорту потом передать, – неуверенно сопротивлялся послушник.
– Сам передам. Утро вечера мудренее.
6
Дождь, зарядивший вечером, к ночи наконец-то пошел на убыль, а затем и вовсе прекратился, но промозглая сырость, казалось, пропитала сам воздух. Похолодало… Похолодало? Да это все одно, что про солнце сказать: «Яркий фонарь у этого трактира!»
Густав Фейрах, кожевник в четвертом поколении, выдохнул облачко пара, сплюнул на обочину и знобко повел плечами. И что за оказия понесла его на ночь глядя в дорогу? Переночевал бы у Хейнрика, не оскудела бы мошна