Империя в прыжке. Китай изнутри. Как и для чего «алеет Восток». Главное событие XXI века. Возможности и риски для России. Михаил ДелягинЧитать онлайн книгу.
неведомо современным китайцам. Потерпев поражение, испытав крушение всех надежд, на горьком опыте убедившись в беспочвенности и тщетности своих чаяний, китаец испытывает лишь печаль и только в самых серьезных случаях (связанных, например, со смертью близких ему людей) – скорбь.
Отчаяние буквально ампутировано из души современного китайца и, вероятно, это связано прежде всего с историей китайского народа. В стране, где людей вырезали целыми уездами, если вообще не провинциями, а Мао Цзэдун, кажущийся нам людоедом, выглядел на фоне своих предшественников (да и многих современников) как подлинный гуманист, – люди, способные предаваться отчаянию вместо непрерывной исступленной борьбы за выживание, просто не имели шанса оставить после себя потомство, – по крайней мере, жизнеспособное.
В результате жесточайшего естественного отбора отчаяние, как своеобразный психический вирус, умерло вместе со всеми своими потенциальными носителями.
С сугубо экономической точки зрения отсутствие отчаяния всецело и однозначно позитивно: это важный фактор конкурентоспособности, обуславливающий стойкость и упорство и в непосредственном труде, и в управлении, и во всем остальном невообразимом множестве видов человеческой деятельности. Строго говоря, он повышает не только конкурентоспособность, но и жизнеспособность как таковую, помогая не расточать силы на заведомо бесплодные эмоции, а сохранять и концентрировать их для проявления стойкости, выработки и реализации умения как противостоять, так и приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам.
А приспособляемость китайцев к самым разным, в том числе и прямо враждебным внешним условиям, умение сохранять свой жизненный уклад и жить по собственным, наиболее удобным для них правилам исключительны: живым свидетельством тому являются китайские общины, интенсивно работающие и процветающие почти во всех странах мира.
Трудолюбие, способность к изнуряющему монотонному труду, организованность и готовность к лишениям, – эти вдохновляющие бизнесменов всего мира черты китайского национального характера также во многом связаны и с отсутствием в нем даже потенциальной способности отчаиваться.
Стойкость и упорство производят порой впечатление простой ограниченности кругозора и неспособности задумываться о будущем: китаец предпочитает не сдаваться здесь и сейчас, а там видно будет… Хотя уже это представляется слишком русской формулировкой: для китайца «там видно будет» несущественно, так как в силу глубочайшего, всеобъемлющего прагматизма никаких «там» и «потом» для его сиюминутного восприятия зачастую попросту не существует.
Разумеется, носитель китайской культуры так же, как и остальные люди, строит планы и прогнозирует будущее, применяясь к своим прогнозам, – однако он совершенно не склонен к беспредметным надеждам и ожиданиям. Если он не может себе представить того, что будет завтра, он не гадает и не мечтает о будущем, а механически переносит на него сегодняшние реалии, тем