Чрезвычайные происшествия на советском флоте. Николай ЧеркашинЧитать онлайн книгу.
повел по коридору: «Где ты пропадаешь? Подведешь ты меня под монастырь!» Он завел меня в комнату, где стояли стол и стул, сказал: «Вот тебе бумага и ручка! У тебя 5 минут! Садись и пиши все о связи в день аварии». И ушел. Через 5 минут он появился и забрал наспех написанный мною текст. Енин спешил то ли на доклад командованию, то ли на допрос, об этом я мог лишь догадываться. Так появилась краткая записка – мой письменный доклад командиру К-19 о действиях БЧ-4 (радистов) в день аварии. Через 42 года снятая с нее ксерокопия попала мне в руки и помогла восстановить в памяти многое.
В госпитале начались допросы «компетентных органов». Подписывал страницы протоколов и объяснительные записки флагманским специалистам по связи. Допросы носили обвинительный характер – как я дошел до такой жизни, что допустил выход из строя атомной подводной лодки К-19 в целом и средств связи – в частности. «Собак не злил», говорил и писал лишь минимум о своих действиях, и так, чтобы мои слова не были истолкованы во вред мне и членам экипажа. Не упоминал я о пропадающем дефекте передатчика «Искра», о недостатках в организации связи на случай ЧП между участниками учения, понимал прекрасно: я – маленькая фигура в большом конфликте, где столкнулись интересы военно-промышленного комплекса страны и ВМФ СССР.
Не знаю, кто защитил экипаж К-19, но однажды допросы прекратились. Ну а в 1-м госпитале ВМФ в Ленинграде, куда нас привезли, провели 4-ю дезактивацию, о которой вспоминаю с улыбкой. Здесь медики организовали нашу обработку более продуманно: помимо внешней помывки была и «внутренняя» промывка. Тут уж было не до смеха. Штатных «очков» в гальюне не хватало, и он был «залит» так, что радиация в нем повысилась до 1 рентгена. Наконец все чистки-промывки закончились, можно было обратить внимание на сестричек-медичек. Последние были поражены не только мужским обаянием северян, но и исходившей от них радиацией.
Усилиями медиков госпиталя ВМФ в Полярном, 1-го госпиталя ВМФ и Военно-медицинской академии им. Кирова в Ленинграде экипаж К-19 (за исключением восьмерых скончавшихся подводников) был поставлен в течение года на ноги.
И еще несколько слов об обстоятельствах нашей эпопеи.
Я полагал, что 4 июля 1961 года в Северной Атлантике были развернуты 5–6 подводных лодок, выяснилось из статьи Ж. Свербилова – более 30 единиц!
«…Я думал о том, – пишет Жан Свербилов, – что мы, т. е. наш экипаж и я как его командир сделали святое дело. Все подводные лодки, участвовавшие в учении, приняли радио Коли Затеева, но никто, кроме нас, к нему не пошел. Если бы не наша С-270, они бы все погибли, а их было более ста человек. Самой высокой наградой для меня и для всех нас было видеть глаза людей, уже почти отчаявшихся и вдруг обретших надежду на спасение…».
Лишь два командира подводных лодок: Жан Свербилов и Григорий Вассер отреагировали на наш призыв о помощи. Сердечное спасибо и низкий земной поклон Жану Свербилову и Григорию Вассеру, их экипажам!
Оглядываясь на трагические события, с горечью вынужден сказать:
1. 4 июля 1961 года Северная Атлантика