Невеста для варвара. Сергей АлексеевЧитать онлайн книгу.
ничуть не смутился:
– Мы сему за ненадобностью не учены. Ты лучше скажи, царь ты или нет? Меж нами тут спор вышел.
– Ваш государь император – Петр Алексеевич. А я его слуга.
Дети переглянулись.
– Слуга, оказывается… Ну, слуг-то мы довольно позрели. На царя бы вот хоть разок взглянуть!
Тем часом из сумерек выступил ковыляющий на деревяшке комендант, замахнулся на откроков:
– Прочь отсюда! – И в тот час к Брюсу: – Ваше высокопревосходительство! Государь-то наш, Петр Алексеич!..
– Что? – выдохнул тот.
– Посыльной вернулся, сказывает, впрямь помер! В Архангельском который день колокола бьют, молебны за упокой… А в другой церкви уже и заздравную поют, Екатерину государыней величают.
– Екатерину?!
– Ну да! У нас-то ни того, ни другого не слышно! Должно, от ветра. Туто-ка всегда так: кругом беда случается, война или мор, а здесь как в раю, все мимо проносит морским нордом. Здесь ведь, ваше высокопревосходительство, бабы умудряются по два раза в год рожать! А ведаешь ли, от чего?.. Тут один странник к нам заходил, юродивый. Сказывал, благодатное место, а называется оно – Беловодье. У нас и впрямь в речках воды белые-белые!..
Ни слова не говоря, Брюс зашел в избу, хватил чарку водки и упал на лавку. Комендант остался у порога, пристукивая деревянной ногой по полу, словно конь копытом.
– Позови ко мне югагира, – велел граф.
– Тренку сейчас в баньке парят, – сообщил инвалид. – По вашему велению. А как напарят да намоют, в тот час и приведут.
– Я не велел парить! – вскричал граф. – Немедля доставьте!
На коменданта и гнев не действовал.
– Дак велели нарядить, – невозмутимо стал разглагольствовать он. – А как же наряжать, ежели он семь годов в бане не был? И умывался дождиком или снежком. Туто-ка недели не попаришься, и уже часотка по телу…
Генерал-фельдцейхмейстер даже не нашел, что ему ответить, лишь с тоскою подумал, что должного порядка в сей стране никогда не будет и зря Петр Алексеевич силы и теперь вот саму жизнь положил, дабы вывести свой народ из темноты диких нравов. В столице еще кое-как блюдут европейское приличие, а в купеческой Москве разве что вид делают. Про окраины же, особенно северные, полунощные, и говорить нечего – живут по старинке и тем еще и гордятся! А ведь в этом сокрыто неповиновение государевой воле, даже глумление над новыми обычаями. Вот этот комендант острога не по глупости эдак вырядился, а с умыслом, дабы посмеяться над одеждами европейскими, и в речах его лишь потеха слышится, когда ему скорбеть полагается в связи с кончиной государя. И что с ним поделаешь? Как с гуся вода…
Сколько раз говорил Петру Алексеевичу: след положить конец своеволию земель полунощных, приписать их к заводам, в крепость отдать дворянам, чтоб обучились культуре при господах, однако чего-то опасался государь и накладывал повинность легкую – плотницкую и обозную. В долгой войне со шведами требовалось множество бурлаков и сволочей, дабы припасы на барках подвозить и волоки обслуживать,