Где валяются поцелуи. Париж. Ринат ВалиуллинЧитать онлайн книгу.
За 400 она нам душу не откроет.
– No, mersi, – повторил Пьер, продолжая смотреть на длинные ноги платных удовольствий.
Та пожала плечами.
– Не дури, Катерина, – взял под руку Катю Пьер и стал уводить от греха подальше.
Катя вырвала руку и побежала вперед, скандируя на ходу, пытаясь попасть каждым шагом своего бега в такт:
– Без преувеличения
Могу
вам
сказать, —
поправила
она
свою
выдающуюся грудь.
Потом
посмотрела на меня
большим
небом глаз. —
Вы можете
Думать
все
что угодно.
Можете
даже
перед сном
об этом подумать.
Я – женщина,
которая
ищет мужчину,
который
давно уже
ищет ее,
я не бл…
– Подожди, – кричал ей Пьер. – Я не слышу, что ты говоришь.
– Не важно, это стихи.
– Про нее?
– Про ее душу.
– Как ты думаешь, сколько ей лет? – бросил Пьер, наконец настигнув Катю.
– 30.
– 40, не меньше. Здесь многим, как правило, далеко за 40.
– Я давно подозревала, что женщина начинает что-то понимать в любви только после сорока. – не стала спорить с Пьером Катя.
«Возраст женщины выдают глаза. Эти насмотрелись на 30, не больше».
Этот короткий разговор Катю развеселил. Она вдруг почувствовала себя одной из них, у французского столба, который привязал ее к себе еще в Питере, когда Он впервые приехал к ней туда в гости. И вот столб уже уводит ее, уводит подальше от самой себя. Они пробежали еще несколько метров, потом остановились и снова пустились взасос. Глаза закрыты. Губы ее врастают во французские губы Пьера. Они говорят на одном языке. Где-то рядом чей-то голос тащит свою песню. Когда Катя открыла глаза, она увидела счастливого Пьера, а за его спиной музыканта, который тихо перебирал что-то на французском и, будто зная, о чем она сейчас подумала, схватил гитару, висящую на его шее, и стрельнул, пронзительно передернув струну, стрельнул в Пьера, словно это была не гитара, а автомат. Струна лопнула, музыкант улыбнулся, сделал красивую паузу и тут же продолжил песню.
Отели, бордели, притоны приглушенным розовым светом склоняли к интиму самых одиноких. Свет шептал прохожим своим мягким током, что девочки здесь что надо, стоит только его погасить.
Заходили в книжный и писатели, чаще местные, находили полку со своими книгами, любовались, потом здоровались и спрашивали с нарочитой небрежностью: «Как продается книга?» – их детище, их Библия. Смешные и очень обидчивые, как дети.
– Никак, – с некоторых пор стала отвечать я честно, – даже не спрашивают.
– А что сейчас спрашивают?
– Как всегда, романы.
– Какие?
– Хорошо идут романы-шуршалки, – вспомнила я книжку-шуршалку, которую подарила дочери подруги на годик.
Особо тщеславные обижались и долго не приходили. Сразу было видно, чего не хватает в их книгах,