Четыре жизни Василия Аксенова. Виктор ЕсиповЧитать онлайн книгу.
Волков: Для него отрицательное мнение Бродского было шоком. Но вдобавок к этому у Аксенова существовало некое представление о коллективной этике, при которой мы все в одной лодке, и если кого-то из нее пытаться выбросить на плаву, то это неэтично. Вот что отвечает Бродский на этот счет: „Никто меня не просил рекомендовать или не рекомендовать «Ожог» к публикации. Если бы спросили, я бы ответил отрицательно именно в силу обстоятельств, именно потому, что всякая неудача подрывает авторитет не столько рекомендателя, сколько самой литературы – следующую книжку, может быть, даже лучшую, чем та, что потерпела неудачу, пробить будет труднее. Квота имеет обыкновение сокращаться, а не расширяться».
Я не думаю, что аргументация Бродского здесь убедительна. Он должен был бы, если говорить по совести, сказать: да, мне не понравилась книга, и все тут. Он же оправдывает это некоей литературной политикой. Вы сказали, что он исходил сугубо из вкусовых соображений – не понравилась книга, и все, но тогда надо было так и написать, а не аргументировать это тем, что из-за того, что появится «Ожог», труднее будет напечатать какую-то русскую книгу – это неправда кроме всего прочего (выделено мною. – В. Е.).
Александр Генис: Я совершенно согласен с вами, что это отговорка. Но не надо забывать и другого. Дело в том, что Бродский был очень отзывчив. Скажем, Солженицын никогда никому из русских писателей в Америке не помог, а Бродский помог очень многим, он помог Довлатову, он помог Татьяне Толстой, он помог Алешковскому, он помог многим писателям, которые ему нравились. Более того, Бродский часто писал предисловия к сборникам поэтов. Однажды он даже сказал: „Меня так мало интересуют чужие стишки[48], что я уж лучше скажу о них что-нибудь хорошее“. То есть, в принципе, Бродский был отзывчивым литератором. И Аксенов был отзывчивым литератором, Аксенов тоже помогал людям. Например – мне, он очень ко мне был добр, и я всегда об этом помню. Поэтому я хочу сказать, что этот конфликт интересов никоим образом не должен отражаться на репутации каждого из них – тут просто возник конфликт из-за неприятия эстетики. Для Бродского роман „Ожог“ был неприемлемым, для него он был большим, многословным, с неуклюжей претензией на метафизику, что особенно раздражало Бродского. И он никак не мог себя представить в качестве апологета этой книги, вот как я это вижу.
Соломон Волков: Для меня важен другой отзыв Бродского об „Ожоге“ Аксенова, он говорил, что „этот роман написан шваброй“. Это подтверждает ваши слова об эстетическом неприятии романа Аксенова. Но мы тут возвращаемся в реальность: отзыв Бродского сыграл решительную роль в судьбе романа „Ожог“. Это сильно ослабило позиции Аксенова.
Александр Генис: Но тем не менее Аксенов замечательную карьеру построил в Америке, его книги широко печатались. Когда он жил в Вашингтоне, то Аксенов с гордостью, но и с иронией сказал: „Я самый знаменитый писатель Вашингтона“. Это, конечно, не тот город, который знаменит писателями, скорее политиками. Тем не менее Аксенов в Америке
«Стишки» не могли составить ему конкуренцию!