Небеса ликуют. Андрей ВалентиновЧитать онлайн книгу.
к вертящемуся точилу огромный нож. Здесь, у входа в гостиницу, вечно крутится всякий люд: зеленщики и возчики поутру, разносчики и торговцы – ближе к полудню. Кажется, настал час точильщиков.
– Вострю-полирую! Эй, синьор, а не затупилась ли у вас шпага?
Лицо точильщика тонуло в вечерней тени. Рукам повезло больше – на них как раз падал свет из окна. Я мельком отметил, что у ножа приметная рукоятка – костяная, с углублениями для пальцев и двумя большими медными заклепками.
– Так как насчет шпаги, синьор? Шпаги-палаши-кинжалы вострю-полирую!
Я покачал головой и взялся за рукоять двери. Поздновато же чернобородый ищет клиентов! Или его клиентура как раз ночная?
– Ножи-заточки – друзья средь темной ночки! Плати байокко – навострю на два срока!
Да он весельчак!
Громкий голос шевалье дю Бартаса был слышен даже в конце коридора. Первая мысль оказалась не из самых удачных: наш хозяин, отчаявшись получить долг, велел принести «испанский сапог» прямо в номер.
Бурбон, Марсель увидя,
Своим воякам рек…
Слава Господу в вышних, ошибся. Доблестный шевалье всего-навсего распелся.
О, Боже, кто к нам выйдет,
Лишь ступим за порог?
То спуски, то подъемы,
Ах, горы не легки!..
Я постучал и заглянул в комнату. Шевалье дю Бартас восседал за столом, пустой кувшин приткнулся к ножке стула, кубок – тоже пустой – стоял вверх донышком, наводя на грустные мысли.
Дошли, но даже дома
Свистели в кулаки!
Стась Арцишевский, когда мы с ним в очередной раз дегустировали aqua ardiente, рассказывал, что пушкарям перед залпом следует открыть пошире рот, дабы не оглохнуть. Я уже собрался последовать его совету, но песня смолкла, и я так и не узнал, что стало дальше с вояками славного принца Бурбона.
– Ужинали, синьор дю Бартас?
Его вздох напоминал отзвук дальней канонады, и я невольно посочувствовал славному шевалье. Кажется, не только солдатам принца довелось свистеть в кулак.
– Тогда я закажу ужин прямо сюда, а вы пока расскажете.
– О, мой дорогой друг! – прочувствованно воскликнул дю Бартас. – Поистине вы меня спасаете от лютой смерти, ибо наш каналья хозяин окончательно потерял всякий стыд и определенно решил заморить меня голодом. Ну почему в этом городе никто не дает в долг? Mort Dieu! Проклятые итальяшки! Хуже них – только испанцы, будь они трижды…
Тут он взглянул на меня и осекся.
– То есть, мой дорогой де Гуаира, я ни в коем случае не имел в виду вас…
Меня?
– Извините, ради Бога, сам не знаю, как это язык повернулся…
Я понял. Акцент! Я ведь тоже говорю с кастильским акцентом, как и бедняга де ла Риверо!
– Я не испанец, синьор дю Бартас. И даже не португалец.
– Правда? – Голубые глаза засветились радостью. – О, мой друг, поистине это хорошая новость! Ma foi! Вы мне дороги, будь вы даже гололобым турком, но то, что вы не поганая испанская собака, – это отличная новость!
Я невольно сглотнул. Поганая испанская собака, гололобый турок, английский еретик, итальяшка,