Одинокий волк. Джоди ПиколтЧитать онлайн книгу.
но с каких пор автомобильная авария стала преступлением?
Офицер смотрит на нее поверх блокнота.
– Мадам, мы просто пытаемся воссоздать картину случившегося. – Он поворачивается ко мне. – Почему грузовик свернул с дороги?
– Перед машиной выскочил олень, – объясняю я.
Это правда. Я просто умалчиваю о том, что произошло перед этим.
– Ваш отец пил?
– Мой отец вообще не пьет, – отвечаю я. – Волки чуют алкоголь в крови.
– А вы? Вы пили?
Я заливаюсь краской.
– Нет.
Офицер Уигби, который до этого момента стоял молча, делает шаг вперед.
– Кара, если вы расскажете правду, все станет намного проще.
– Моя дочь не пьет, – начинает злиться мама. – Ей только семнадцать лет.
– К сожалению, мадам, одно другого не исключает. – Уигби достает бумагу и протягивает ее маме. – Это данные из лаборатории. В крови вашей дочери, когда она поступила в больницу, был обнаружен алкоголь. Два промилле – средняя степень опьянения, – сообщает он. – В отличие от вашей дочери, результаты анализа крови не врут. – Уигби поворачивается ко мне. – Ну-с, Кара, что еще вы скрываете?
Мои названые братья из племени абенаки верят, что их жизни неразрывно связаны с волками. Много лет назад, когда я поехал в Канаду, чтобы изучать, как натуралисты-аборигены отслеживают диких волков вдоль коридора Сент-Лоуренс, я узнал, что они относятся к волку как к учителю – как надо охотиться, растить детей, защищать свою семью. Давным-давно шаманы абенаки, по легендам, нередко вселялись в тело волка и наоборот. Французы называли восточных индейцев племени абенаки из штатов Мэн и Нью-Гэмпшир «нацио люпурем» – «волчий народ». Абенаки верили, что есть люди, живущие между миром людей и миром животных, и они никогда не будут в полной мере принадлежать ни к одному из этих миров.
Джозеф Обомсавин, старик, у которого я жил, говорил, что те, кто обращается к животным, поступают так потому, что разочаровались в людях.
Наверное, это обо мне. Я рос с родителями, которые были намного старше, чем родители моих приятелей, поэтому никогда даже не думал о том, чтобы пригласить одноклассников домой; я намеренно забывал сообщить родителям о готовящихся днях открытых дверей или баскетбольных матчах, потому что всегда стеснялся того, что дети начнут открыто глазеть на седые волосы моего отца или на морщины моей мамы.
Поскольку в детстве я не стремился заводить друзей, я много времени проводил в лесу один. Отец научил меня распознавать местные деревья и определять, какие растения ядовитые, а какие – нет. Он брал меня охотиться на уток, когда высоко в небе сияла луна, и пока мы ждали, наше дыхание клубилось серебряными облачками. Именно там я научился замирать так, что даже олень выходил на поляну попастись, когда я сидел на опушке леса. Там я и научился различать оленей, определять, какие кочуют вместе и кто вернется сюда на следующий год со своим потомством.
Я уже не помню то время, когда бы не чувствовал свою связь с животными, – наблюдая за лисой, играющей с лисятами, выслеживая дикобраза или выпуская