Британия. Саймон СкэрроуЧитать онлайн книгу.
я желаю вам спокойной ночи.
Они встали со своих табуретов и обменялись салютами, прежде чем выйти из палатки. Когда полог за ними закрылся, Катон тяжело вздохнул и расправил плечи, пока не услышал, как они затрещали. Они подготовились к маршу в форте, и его люди были готовы выступить на рассвете. У него появились сомнения по поводу Мирона, но менять что-либо было поздно. Он не мог отправить его к Макрону – это показало бы, что командир больше не доверяет декуриону. А такой удар по самолюбию перенести очень трудно. Лучше дать ему шанс показать себя и обрести уверенность, которая победит внутренние страхи и осторожность.
«В конце концов, – напомнил себе Катон, – тебе тоже пришлось сражаться с собственными страхами в самом начале военной карьеры». Он слишком хорошо помнил холодный, всеобъемлющий ужас, от которого внутри у него все сжималось во время первого сражения с германскими воинами на границе Рейна. Даже сейчас он переживал похожий страх перед боем, но знал, что не должен показывать его тем, кто идет за ним. Даже если для этого приходилось рисковать больше, чем были склонны те, кто имел такое же звание, как у него. Он хотел, чтобы все видели его отважным и уверенным в себе, и неважно, что на самом деле он чувствовал.
Полог палатки сдвинулся, и внутрь вошел Траксис.
– Вам еще что-нибудь нужно, господин? – спро-сил он.
– Что?
– Прежде чем я лягу спать. Вам нужно что-нибудь?
Катон подумал о деле, которое откладывал до последнего, и кивнул:
– Немного подогретого вина, и почисти мой плащ. Я хочу, чтобы на нем не было грязи, когда мы выйдем из лагеря завтра утром.
Траксис тихонько зашипел, но Катон его услышал:
– Что-то не так?
– На нем совсем мало грязи, господин. И он будет таким же, как сейчас, когда мы отъедем от лагеря на милю.
– Послушай, я не прошу тебя его тщательно вычистить, вымочить в моче, выполоскать в ручье и высушить на солнце, ничего такого. Просто стряхни с него грязь и повесь рядом с доспехами.
– Как пожелаете, господин.
Траксис подошел к табурету, на котором лежал свернутый плащ из красной шерсти, и направился к выходу, мрачно бормоча что-то про бессмысленные приказы.
Когда он ушел, Катон покопался в своем сундучке с документами и достал чистый лист пергамента, бутылочку с чернилами и перо. Потом он разложил пергамент на столе, открыл бутылочку, опустил в нее перо и осторожно стряхнул лишние чернила, прежде чем поднести его к листу. «Любимой жане Юлии, – аккуратно написал он, – матери моего любимого сына Луция, доброго дня». Затем выругался, стер «жане» несколькими быстрыми линиями и наверху написал «жене».
Он устал, и ему было трудно сосредоточиться. Письмо имело огромное значение, и он не мог отнестись к нему легкомысленно. Катон сделал глубокий вдох и снова начал писать. Он сообщил, что узнал о рождении их сына от другого офицера; префект не сомневался, что Юлия отправила ему письмо, чтобы рассказать эту новость, только оно еще не пришло.