Шатун. Сергей ШведовЧитать онлайн книгу.
ладонь сжалась в увесистый кулак. Не робкого десятка человеком был князь Твердислав, отличившийся во многих битвах и не раз бравший верх в поединках грудь в грудь над сильными бойцами.
– Меня на стол сажало городское вече, – прохрипел он в лицо Драгутину, – и ни тебе, даджан, меня судить.
– Отчего же, – холодно отозвался боярин, – и я свое слово скажу. Но сначала из уст волхвов прозвучит слово славянских богов.
Три белобородых старца выдвинулись из-за спин заполнивших горницу боготуров, бояр и «белых волков». Их одетые в белые полотняные рубахи, худые тела казались лишними среди дивных птиц и чудищ, намалеванных яркими красками на потолке и стенах. Драгутин подумал, что стены эти малевал старый резчик Сар, одолженный для этой цели князем Твердиславом у своего родственника Великого князя Всеволода.
Твердислав при виде волхвов рухнул обратно на лавку, свалив на пол золотой кубок с красным вином. Кубок прокатился по крашеному полу под столом и выкатился с длинным кровавым последом прямо под ноги Драгутину. Боярин поднял кубок и передал его волхву со знаком двойной секиры на рубахе. Такой знак носили только самые ближние к кудеснику Перуна ведуны. Перунов волхв отвязал с пояса небольшой сосуд и перелил его содержимое в золотую посудину.
Князь Твердислав налитыми кровью глазами следил за действиями волхва, а на одутловатом его лице проступали крупные капли пота. В княжьей горнице натоплено было изрядно, но потел Твердислав не от жары, а от предчувствия скорой расправы. Каким бы твердым сердцем ни обладал человек, а все же сердце это живое, не каменное, поэтому близкое дыхание смерти не может не наполнять его ужасом.
– Неправое дело вершите, волхвы, – не удержался ган Горазд. – Каган Битюс не одобрит насилие над князем Твердиславом. Да и нет вины князя в том, что он склонился перед силой. А сила эта от Битюса идет, вот с кагана и спросите, если сможете.
Длиннобородый Велесов волхв, самый старший из троих по возрасту, медленно перевел бесцветные очи на гана Горазда:
– Не за то мы судим князя Твердислава волею наших богов, что отворил он перед хазарами врата своего града, в этом он волен, а судим мы его за то, что впустил он через те врата кривду чужого бога и той кривдой решил заменить правду славянских богов. Каган Битюс в непомерном самомнении своем забыл, что власть вождя держится божьим рядом, и коли этот ряд рухнет, то рухнет и власть кагана. Коли люб Битюсу чужой бог, то пусть сам ему жертвует, а иных прочих не принуждает. А что касается князя Твердислава, то посажен он на стол вечевым приговором от Велеса, и бог вправе сейчас спросить у него, сберег он его правду или уронил в грязь?
Ган Горазд был человеком не робкого десятка, но сила ныне оказалась не на его стороне, да и правда, как ни крути, тоже. Был бы Твердислав ганом, а не князем, спрос с него шел бы по иному счету. Но Твердислав с малых лет посвящен Велесу, а потому не волен в своих поступках. Ган Горазд, бессильно стриганув глазами по одеревеневшим лицам божьих ближников, отступил в сторону, давая волхвам дорогу.
– Вершил